– Да! И если командир отдает приказ, то его надо выполнять, а не обсуждать! Иначе османийцы вас опять ссаными тряпками разгонят!
– Я подумаю над твоими словами.
– Только думай быстрее, пока война не началась.
Смирко ушел не попрощавшись. Полночи Алекс беспокойно ворочался, душу его грызли сомнения – не слишком ли резок он был со своим заместителем. Если отношения с ним будут окончательно испорчены, то эту лавочку можно будет закрывать. Заснул отставной офицер только под утро, а разбудили его весьма странные звуки. Едва выглянув из кошары, он замер от изумления – весь личный состав энергично копал траншею, местами успев углубиться уже по колено. Правда, в их исполнении инженерное сооружение больше напоминало обычную канаву.
– Отставить!
Работа замерла, и все удивленно уставились на своего командира: чем это он опять недоволен? Пришлось пояснить.
– Траншею надо копать не где придется, а там, где требуется, исходя из условий местности и выполняемой задачи. А ты, – Алекс повернулся к своему заместителю, – смотри и запоминай, как это делается. Предположим, противник перешел в наступление с того направления силами до батальона. Тогда делаем так…
Через пять минут работа закипела вновь уже на размеченных отставным капитаном участках.
– Земля здесь плохая, – заметил Смирко, – камней много. А зачем эти изгибы нужны?
– Если траншея будет прямой, то попавшая в нее гаубичная граната или мортирная бомба выкосит всех, кто в ней будет находиться. Эти изгибы спасут солдат от осколков.
– А дерн сверху сняли, чтобы потом выкопанную землю прикрыть.
– Да. И запоминай – эта часть окопа называется бруствер.
Через четыре часа траншея достигла глубины полного профиля, бруствер был выровнен и обложен для маскировки дерном. Только копатели вознамерились отдохнуть после тяжелой работы, как их планы были жестоко нарушены неугомонным руоссийцем.
– А сейчас приступаем к изучению организации ведения огня ротой. Стрельба плутонгами…
Сзади тихо подошел Смирко.
– Может, все-таки дать людям отдохнуть?
– А османийцев ты тоже попросишь дать тебе время на отдых, прежде чем отбивать их атаку? Продолжаем! В две шеренги становись! Первая шеренга стреляет с колена, вторая – стоя…
К вечеру он довел своих подчиненных почти до полного изнеможения. Себрийцы скрипели зубами, ругались себе под нос, но команды выполняли беспрекословно. Еще одна неожиданность подкараулила отставного капитана ночью, когда переполненный мочевой пузырь выгнал его из кошары. По периметру ограды мерно шагала темная фигура, и, когда лунный свет упал ей на спину, в нем блеснула сталь винтовочного ствола. Причину внезапно проснувшегося служебного рвения Алекс узнал на следующий день от Драгана.
– Смирко пообещал зарезать любого, кто не выполнит твой приказ или выполнит его недостаточно быстро.
– И что, действительно может зарезать?
– Полгода назад Штефран Одноухий задумал сместить Смирко и встать во главе четы. Когда Смирко узнал об этом, он отрезал ему второе ухо и кое-что еще. Штефран умирал долго. С тех пор никто не рискует бросить ему вызов.
Два дня обучение себрийцев шло весьма интенсивно. На третий день прибыл Гжешко. Вместе с ним пришел небольшой обоз с оружием и полсотни новых добровольцев.
– Смотри, что я тебе привез, – издалека начал представитель «Свободной Себрии».
В одной из телег лежали длинные ятаганные штыки к винтовкам Трибоди-Тартини.
– Отлично! Завтра же начнем обучение фехтованию на штыках.
– Это еще не все, ты посмотри, кто к тебе пришел.
Алекс обернулся в указанном направлении и замер. В следующую секунду он буквально повис на высоком худом себрийце.
– Горанович!! Как ты меня нашел?
– Себрия очень маленькая. Когда я услышал, что у нас появился новый руоссийский офицер, маленький и очень злой, мне захотелось самому увидеть его.
Празднование встречи пришлось отложить до вечера, слишком много забот и хлопот навалилось на Алекса с прибытием пополнения. Если четники Смирко походили на волков, то эти, скорее, были быками. Такие же медлительные, неповоротливые и люто ненавидящие османийцев. Они не умели стрелять, ходить строем, передвигаться ползком и строить полевые укрепления, но очень хотели этому научиться. Это были крестьяне, буквально только что от сохи, бежавшие от османийцев из Южной Себрии. У всех там оставались семьи или родственники. И они очень хотели вернуться.
Появилась возможность сформировать два полноценных взвода по сорок штыков в каждом. При этом Алекс смешал четников и вновь прибывших в составе взводов. Такое решение пришлось по душе далеко не всем. Смирко молчал весь день, но вечером, когда они с Алексом остались наедине, потребовал объяснений.
– Зачем ты разделил моих людей? Они давно вместе и хорошо знают друг друга. Мы вместе с османийцами воевали!
– Вместе вы не столько воевали, сколько разбойничали. Почему Гжешко назначил тебя моим заместителем?
– Ты здесь ненадолго, только чтобы укрепить авторитет среди нас, а командовать потом придется мне.
– Правильно, и командовать тебе придется всей ротой, а не разбойничьей четой! И думать ты должен как командир, а не как атаман! Ну разведу я их по разным взводам, так завтра же четники начнут смеяться над туповатыми и неуклюжими крестьянами, а те в ответ будут их ненавидеть немногим меньше, чем османийцев. И очень может быть, что завтра твоим четникам потребуется помощь в бою. Как ты думаешь, второй взвод им охотно поможет или еще подумает? А теперь представь, что оба взвода смешанные…
– Да, – признался Смирко. – Об этом я как-то не подумал.
– Ты еще много о чем не подумал, а должен был. Четники уже хоть что-то умеют, а новичков еще надо научить, с какого конца за винтовку браться. В смешанном взводе они быстрее научатся, имея перед глазами наглядный пример. Только надо сделать так, чтобы твои орлы их учили, а не издевались.
– И тут ты тоже прав. Что я еще упустил?
– Самое главное. Если хочешь стать хорошим командиром, для тебя не должно быть в роте чужих и своих, должны быть только свои. Ладно, пора спать, завтра трудный день будет, а я еще с Горановичем хотел поговорить.
История бывшего контрабандиста оказалась несложной. Уйдя из Олумоца, он некоторое время перебивался
