Я перестала смотреть на останки чудовища и вскинула голову. Передо мной стоял мужчина; солнце било ему в спину, поэтому я не могла разобрать черт его лица, только то, что он был высок, тонок и сейчас как раз возвращал обнаженный меч в ножны.
– Привлекла его… – Я запнулась в смятении, пораженная этими оскорбительными словами. Он говорил, как будто для него это было каким-то спортом, как будто моя жизнь ничего не значила. Это, впрочем, все объясняло. Незнакомец, может, и выглядел как человек, но он им определенно не был.
– Спасибо, – опомнилась я, не собираясь более протестовать. – Вы спасли мне жизнь.
– Неужели? От тана? Что ж, полагаю, да. В таком случае был рад помочь… О, я не знаю вашего имени.
Дрожь беспокойства пробежала по коже, как гром в ночи. Он не узнавал меня, а это значило, что Каприз он посещал редко. Кем бы он ни был, он должен быть опаснее всех фейри, с кем я когда-либо встречалась. И, как и все представители своего вида, он не мог не спросить у меня мое настоящее имя. Я помедлила, оценивая свой разум и чувства, и пришла к выводу, что он не наложил на меня никаких чар, развязывающих язык и заставляющих открывать опасные секреты. В Капризе никто не использовал имя, данное при рождении. Это могло сделать человека уязвимым для действия приворота, позволяющего фейри вечно контролировать тело и душу смертного так, что тот даже не будет об этом догадываться, – такое могущество крылось всего в одном тайном словечке. Это была самая опасная форма магии фейри, и ее боялись больше всего.
– Изобель, – представилась я, поднимаясь на ноги и делая книксен.
Если он и понял, что я дала ему свое ненастоящее имя, то не показал виду. Перешагнув через кучу останков чудовища одним махом, мужчина низко поклонился и взял меня за руку, потом слегка поднял и поцеловал. Я скрыла свое недовольство. Если уж ему так надо было прикоснуться ко мне, мог бы хотя бы позволить сначала встать.
– Был рад помочь, Изобель, – произнес он.
Прикосновение его губ к моим костяшкам было холодным. Когда он стоял так, со склоненной головой, я могла видеть только его волосы – непослушные, курчавые и темные, с едва заметным в солнечном свете красноватым отблеском. Эта отчетливая неопрятность делала его похожим на сокола или ворона, чьи перья раздул случайный порыв ветра. И, как и с Оводом, я чувствовала его запах: пряность хрустящих сухих листьев, прохладных ночей под ясной луной, дикость, тоску. Мое сердце все еще колотилось из-за встречи с чудовищем и – не менее опасной – встречи с фейри в безлюдном поле. Поэтому прошу простить мою глупость, но внезапно подумалось, что этот запах – то, чего бы мне хотелось больше всего на свете. Мне хотелось его, и эта жажда была практически пугающей. Не конкретно его, этого незнакомца, нет, но чего-то великого и таинственного, с чем был связан этот запах, – обещания, что где-то там, далеко, мир был иным.
Ну, так дело не пойдет. Я наконец решилась продемонстрировать свое раздражение, подняв его, как флаг на мачту.
– Никогда так долго не наслаждалась поцелуем руки, сэр.
Он выпрямился.
– Для фейри нет такого понятия, как «долго», – ответил незнакомец с легкой улыбкой.
На вид мужчина казался всего годом или двумя старше меня, но, конечно, его истинный возраст был примерно в сотню раз больше. Аристократические черты лица контрастировали с непослушными волосами, а рот показался мне настолько экспрессивным, что я сразу же захотела его зарисовать. Тени на уголках губ, небольшой изгиб с одной стороны, где его улыбка становилась немного кривой…
– Я сказал, – заметил он, – что для фейри нет такого понятия, как «долго».
Я подняла глаза. Он разглядывал меня озадаченно и заинтересованно, с неизменной улыбкой. Вот где таился его изъян: цвет глаз странного аметистового оттенка, выделяющийся на фоне его золотисто-бронзовой кожи, напоминавшей опавшие листья в блеске вечернего солнца. Необычный цвет был не единственным, что показалось мне странным в его глазах, но я при всем желании не могла понять почему.
– Прошу прощения. Я художница-портретистка и имею привычку разглядывать людей, в процессе забывая обо всем, что со мной происходит. Я услышала, что вы сказали. Мне просто нечего ответить.
Взгляд фейри скользнул по моей сумке. Когда он снова поднял глаза на меня, его улыбка исчезла.
– Конечно. Могу представить, что наши жизни находятся за пределами человеческого понимания. По большей части.
– Знаете ли вы, почему тан вышел из леса в Каприз, сэр? – спросила я. Мне показалось, что он ждет от меня какого-то одобрения своей загадочности. Я, впрочем, хотела, чтобы этот разговор получился коротким и практичным. Чудовищ у нас видели редко, и это неожиданное появление было более чем пугающим.
– Не могу сказать. Возможно, его выгнали Дикие Охотники, а возможно, ему просто захотелось прогуляться. В последнее время их стало больше, и из-за этого у всех неприятности.
«В последнее время» могло значить что угодно в его понимании. Этот промежуток времени мог захватывать и смерть моих родителей.
– Да, смерти людей бывают… неприятными.
Его брови чуть приподнялись, и на переносице появилась морщинка; взгляд стал испытующим. Он знал, что чем-то расстроил меня, но, как любой фейри, не мог взять в толк, чем. Горе человеческой смерти было понятно ему не более, чем лисе было бы свойственно оплакивать убийство мыши.
Я знала одно: не стоило оставаться здесь, пока он не решит, что это замешательство чем-то оскорбило его самого и причина этого замешательства заслуживает мести в виде какого-нибудь мерзкого проклятия.
Я склонила голову и снова сделала реверанс.
– Люди Каприза благодарны вам за защиту. Я никогда не забуду того, что вы для меня сегодня сделали. Хорошего вам дня, сэр.
Я подождала, пока он поклонится в ответ, а потом развернулась, чтобы уйти.
– Подождите, – произнес он.
Я оцепенела.
Позади меня послышался шорох колосьев.
– Я что-то не так сказал. Прошу извинить меня.
Я медленно оглянулась на него через плечо. Он смотрел на меня странно, неуверенно. Я понятия не имела, как реагировать. Фейри время от времени высказывали свои извинения – так как очень высоко ценили хорошие манеры, – но по большей части следовали системе двойных стандартов, согласно которой они требовали вежливости от людей, в свою очередь делая все возможное, лишь бы только не признавать неадекватность собственного поведения. Я была шокирована. Так что в ответ ляпнула первое, что пришло мне в голову:
– Ваши извинения приняты.
– О, хорошо. – Он снова улыбнулся, и вместо неуверенности в его выражении мгновенно появилось самодовольство. – В таком случае увидимся завтра, Изобель.
Я уже начала шагать прочь по дороге, когда смысл слов наконец достиг моего сознания. Я быстро обернулась, но фейри, который оказался никем иным, как осенним принцем, уже исчез: на пустой траве качались стебли пшеницы, и единственным живым существом во всем поле был только ворон, летящий в сторону леса. Его перья блеснули красноватым, заиграв на солнце.
Глава 3
Я ВСЕ ЕЩЕ понятия не имела, когда принц прибудет в мою мастерскую. Тем временем тетя наносила кому-то в городе визит, так что ответственность за то, чтобы выгнать девочек-козлят из кухни, ложилась на мои плечи. Легко сказать.
– Он заявил, что у нас странные имена! – визжала Май. Март тихо хныкала, сидя у печи. Моя ненависть к мальчишке-пекарю росла с каждой секундой. Хотя, по правде сказать, в остальном он казался
