— Не нужно. Я сам заберу ее позже, вам выдам другую, — доктор буквально втолкнул писателя в кабинет и взглянул ему в глаза. — Вы себя хорошо чувствуете? Может, стоит все отменить?
— Я в норме, доктор. Легкое недомогание… Вчера переутомился на солнце и перебрал с пивом. Со мной все хорошо…
— Вы уверены?
— Абсолютно. Я в норме.
— Ладно, слушайте! Сейчас будете сопровождать меня на обходе. Останетесь с медсестрой у его палаты — я дам вам поручение. Не забудьте, что я вам сказал об этажерке — не забудьте оставить планшетку. Все практиканты носят такие. И старайтесь вести себя естественно. Старайтесь не смотреть на охрану. Запомните, все окружающее вас — привычно до тошноты. Договорились?
Матвей коротко кивнул, и пошел вслед за доктором. На ходу он придвинул маску, прикрыв рот.
— Знаете, — доктор говорил еле слышно, — с тех пор как этот старик появился здесь, мне часто снится один и тот же сон. Мне снится, что я лежу в своей кровати, но рядом нет моей жены. К моей постели подходит этот старик и склоняется надо мной. Я не могу пошевелить ногами или руками. Своими руками он разжимает мою челюсть, открывает свой рот, из которого вываливаются жуки и они… Это ужасно…
7
— Здравствуйте, милейший Юрий Николаевич! — доктор вошел в очередную палату, — как аппетит, как вам спится?
— Х-х-орошо, доктор, — мужчина, накануне пытавшийся подслушать разговор в кабинете, сильно заикался. Он сидел на краю кровати и слегка покачивался. — С-с-сегодня, очень х-х-орошо. Перловка вкусная была. И компот! — пациент захлопал в ладоши.
— Вот и замечательно, милейший, милейший Юрий Николаевич! Старайтесь много не думать. Больше спите. Не читайте много. Принимайте лекарства, которые вам дают медсестры, они очень полезны для вас. Хорошо?
Мужчина оглядел сопровождавших доктора медсестер и санитаров. Узнав Матвея, он рассеянно улыбнулся и подмигнул ему.
— Кислород, ванны… Курс лечения прежний, — проговорил доктор, закрываю тоненькую папочку с паспортной фотографией больного на обложке. — Жалобы, милейший Юрий Николаевич, у вас есть?
Мужчина пожал плечами.
— А-а! Вспомнил! К-кашу д-д-давали б-б-ез масла! Доктор, б-б-ез м-масла б-была! — мужчина старался говорить быстрее, отчего начинал заикаться сильнее.
— Ну, это дело поправимое, голубчик! Обязательно исправим. Так ведь, Никодим Сергеевич? — доктор обратился к одному из мужчин. — В каше обязательно должно быть масло. Так-с, пойдемте дальше, господа. Всего хорошего, милейший Юрий Николаевич.
Люди вышли из палаты. Звуки шаркающей обуви эхом разносились по лабиринтам коридоров. Сердце Матвея начала биться баскетбольной чеканкой. Два высоких парня в форме цвета хаки встали с кресел, когда к узкому окошку палаты № 18 подошел обход. Они поочередно взглянули на каждого из подошедших служителей Эскулапа. Один из них взглянул на планшетку Матвея.
«палата № 16 — расстройство психики, рассеянный склероз — кислород, эвкалиптовое масло.
Палата № 17 — шизофрения — кислород, ванны. Каша-Масло!»
Ровный почерк писателя был достаточно мелким и осознанно не разборчив, благодаря крючковатым загогулинам. Ухмыльнувшись, охранник отошел.
Матвей сделал запись: «Палата № 18».
— Здесь как обычно. Наш особый пациент. Двести грамм глюкозы, обработка помещения, физраствор и электрофорез. Надечка, Григорий Петрович (доктор взглянул на Матвея) отвезите милей… — доктор осекся, — пациента в процедурную палату. Не забудьте измерить уровень сахара в крови. Так, господа! Пойдемте дальше!
8
Это был один из тех моментов, когда хочется провалиться сквозь землю или испарится. Матвей стоял в процедурной палате рядом с кушеткой старика. Данилевский не знал, куда деть руки, освободившиеся от планшетки.
Медсестра установила капельницу и поправила одеяло. Старик уже был не похож на человека, изображенного на фотографии, показанной по новостям. Голова была обрита наголо. Лицо старика было чрезвычайно бледным и худым. Он лежал на кушетке и глядел в потолок. На вопрос медсестры «Не больно?», старик покачал головой.
Медсестра неожиданно мигнула санитару и вышла из палаты.
— Растерялись? Предполагаю, что вы уже жалеете о том, что решили прийти сюда. Я вас ждал, — старик смотрел на Матвея.
— А откуда вы, и этот пациент… из соседней палаты знали, что… я приду? — опешивший на миг парень с трудом подобрал слова.
— Он подслушал ваш разговор с доктором по параллельному телефону, а потом напел мне. Наши палаты соединены одним нехитрым устройством связи из воска и пластиковых стаканов, только пусть это останется нашим маленьким секретом. Вы предполагали, что за этим кроется что-то мистическое?
— Наверное, да.
— Уверен, доктор, сказал вам, что я охотливо беседую, — старик отвел взгляд обратно на потолок, — так и есть. Я мечтал об этом лет семьдесят. А меня заперли в палату с решетками. Слава Богу, кормят прилично, и радио дают слушать. Это блаженство. Люди изобрели телевизор. Превосходная вещь. Разрешили его смотреть. Мне нравится смотреть фильмы про разведчиков. Про космос. Мне нравятся старые комедии. Они такие смешные. Раньше газеты читал, но глаза очень плохо видят. Окулист вчера приходил, очки прописал, сказали, сегодня купят. Добрые люди. И доктор добрый. Вы ведь не доктор и не санитар. Что вам нужно?
— Я писатель. Матвей Данилевский. Я хочу написать о вас книгу.
— Вы хотите написать книгу о жестоком серийном убийце? — в голосе старика читалась ирония. Он оскалился в скудной улыбке, обнажив несколько уцелевших, черных зубов.
— Нет, я пишу книгу об одиноком человеке.
— Что вы можете знать об одиночестве? — старик изменился в лице и его голос дрогнул. — Что вы знаете об одиночестве?
— Ничего. Поэтому я и здесь. Вы мне поможете?
— Книги — это хорошо. Неужели вы не могли выбрать другой темы? — старик снова улыбнулся.
— Я не могу писать о том, что мне неинтересно.
— Хорошо. Наверное, вы хороший писатель. Если доктор пустил вас ко мне, значит вы еще и хороший человек, и у вас нет плохих мыслей. У нас мало времени, а я все болтаю, давайте начнем. Что вам интересно узнать?
Матвей поколебался.
— Расскажите мне о своем детстве. — Писатель хотел что-то добавить, но вместо этого повторился, — да, о детстве. Где вы родились, учились?
— Доктор говорит, что если человек совершает плохие поступки, я бы сказал очень плохие поступки, такие как те, что совершил я, то причины такого поведения нужно искать в детстве. Наверно, вы к этому ведете, писатель Матвей Данилевский. Ну, черт с вами, я расскажу. Расскажу, сколько успею, и не только о детстве. У меня есть просьба. Поговорите с доктором, может мне разрешат смотреть футбол?
Часть вторая «Шрамы на сердце»
Глава 7. Хозяин тайги. Неожиданная встреча
1
Я не буду рассказывать слезливую историю своей жизни. Все получилось так… так как получилось. Иногда задумываешься о том, что моя жизнь могла сложиться иначе. Но от этих мыслей становится только тоскливо. Я стараюсь не думать об этом. Пытаюсь не думать вообще ни о
