– Как ты освободился?
– Фьюри. Фьюри меня вытащил. Вот как он лишился ноги.
– Тебе причиняли боль, пока ты был в рабстве?
Зед сглотнул.
– Да.
– Ты все еще вспоминаешь об этом?
– Да. – Он посмотрел на свои руки. По непонятной причине они внезапно заболели. О, верно. Он сомкнул кулаки и сжал их так сильно, что пальцы едва не отваливались от костяшек.
– Рабство все еще существует?
– Нет. Роф объявил его вне закона. В качестве свадебного подарка для меня и Бэллы.
– Каким именно ты был рабом?
Зейдист зажмурился. О, да. На этот вопрос он и не хотел отвечать.
Какое-то время он мог лишь удерживать себя в сидячем положении. Но потом притворно спокойным тоном, он ответил:
– Я был рабом крови. Женщина использовала меня ради крови.
Последовавшая тишина легла на него ощутимым грузом.
– Зейдист? Можно положить руку на твою спину?
Его голова сделала движение, похожее на кивок, и нежная ладонь Мэри опустилась на его лопатку. Она гладила его медленными, легкими кругами.
– Это правильные ответы, – произнесла она. – Все.
Он быстро заморгал, когда пламя в печном окне стало расплывчатым.
– Думаешь? – хрипло спросил он.
– Нет. Я знаю.
Эпилог
Шесть месяцев спустя…
– И что у нас здесь за шум, сокровище?
Зайдя в детскую, Белла обнаружила Наллу, стоявшую в детской кроватке: ее руки сжимали перила, а маленькое личико покраснело и сжалось из-за крика. Абсолютно все было разбросано по полу: подушка, мягкие игрушки, одеяло.
– Похоже, у тебя опять конец света, – произнесла Белла, подхватив свою плачущую дочь и взглянув на беспорядок. – И о чем нам это говорит?
Внимание лишь подстегнуло поток слез.
– Ну хватит, попытайся дышать – так ты станешь еще громче… Хорошо, ты уже ела, и, значит, это не голод. И ты сухонькая. – Еще больше рева. – Кажется, я знаю, в чем дело…
Бэлла посмотрела на часы.
– Мы, конечно, можем попробовать, но я не уверена, что время подходящее.
Наклонившись, она подхватила с пола любимое розовое одеяльце Наллы, завернула в него малышку и направилась к двери. Налла немного успокоилась, когда они покинули детскую и прошли по коридору со статуями к парадной лестнице, а путешествие через туннель к тренировочному центру прошло еще тише – но когда они зашли в кабинет, а он оказался пустым, плач возобновился.
– Держись, мы просто глянем...
Снаружи, в коридоре, группа учеников покидала раздевалку и двигалась в сторону парковки. Было приятно видеть их, и не только потому, что Налла возможно получит желаемое: после нападений на глимеру, занятия для будущих солдатов были прекращены. Но сейчас Братство снова занималось следующим поколением – только в этот раз не все из них были аристократами.
Бэлла вошла в спортзал через запасной вход и залилась краской от увиденного. Зейдист был впереди, работал с подвесной грушей. Его сильные кулаки отбрасывали ее назад, пока та не застыла под острым углом. Под светом ламп его обнаженный торс был великолепен, мускулы порочно очерчены, кольца в сосках блестели, а боевая форма была идеальна даже для ее неискушенного взгляда.
В другой стороне стоял полностью остолбеневший ученик, толстовка свисала с его маленькой руки. Он наблюдал за тренировкой Зейдиста, и лицо его выражало смесь страха и восхищения, глаза были широко распахнуты, челюсть отвисла, и рот раскрылся в форме маленькой «о».
Как только крики Наллы раздались в зале, Зед резко обернулся.
– Прости за беспокойство, – произнесла Бэлла сквозь вопли. – Но она хочет к папочке.
Лицо Зеда мгновенно засветилось любовью, жесткая концентрация тут же покинула его взгляд и заменилась на то, что Бэлла называла «Налла–взгляд». Он встретил их на полпути через синие маты, целуя Бэллу в губы и принимая малышку в свои руки.
Налла мгновенно устроилась в объятиях отца, обхватив ручками его мощную шею и прижавшись к широкой груди.
Зед посмотрел на ученика. Низким голосом он сказал:
– Автобус на подходе, сынок. Лучше поторопись.
Когда он снова повернулся, Бэлла почувствовала, как рука хеллрена переместилась на ее талию и прижала ближе к нему. Поцеловав ее еще раз, он прошептал:
– Мне нужно в душ. Не хочешь помочь?
– О, да.
Все трое покинули спортзал и направились в особняк. На полпути Налла вырубилась, и, поднявшись к спальне, они прошли к детской, положили ее в кроватку, и после насладились очень горячим душем – горячим не только от температуры воды.
Когда они закончили, Налла снова проснулась, и настал час чтения.
Пока Бэлла сушила полотенцем волосы, Зед вошел с малышкой на руках, и папа с дочкой устроились на огромной кровати. Бэлла вышла чуть позже и облокотилась спиной на дверь, наблюдая за ними. Парочка прижалась друг к другу так близко, будто они были один человеком. На Зеде была пара пижамных штанов из шотландки и открытая мужская майка. На Налле – бледно-розовая пижамка с белой надписью «Папина дочка».
– «Места куда пойдешь», – прочитал Зед из книжки, лежавшей на колене. – Доктор Сьюз.
Зед читал, а Налла время от времени похлопывала по страницам.
Это был новый обычай. В конце каждой ночи, когда Зед возвращался с патруля или обучения, он обычно принимал душ, пока Бэлла кормила Наллу, а потом они с дочерью забирались на кровать и, он читал ей, пока та не засыпала.
После чего он бережно относил ее в детскую… а затем наступало время для «мамочки и папочки», как он это называл.
Это чтение и его отношение к Налле были чудом, к которым приложила руку Мэри. Они с Зедом встречались раз в неделю в подвале, около печи. Бэлле дали знать об этих сеансах, а иногда Зед немного рассказывал о происходящем там, но в большинстве случаев обсуждаемое не покидало стен подвала. Бэлла понимала: Зед делился ужасными вещами – после сеансов Мэри частенько запиралась в спальне с Рейджем и долго, долго не появлялась. Но это работало. Зед находил облегчение по-другому, по-новому.
Это проявлялось и в отношение к Налле. Когда малышка ухватывалась за его запястья, он не отталкивал ее, а позволял трогать его и целовать метки. Он разрешал ей лазить по изуродованной спине и тереться личиком о его лицо. И он добавил имя дочери на свою спину: Братья вырезали его прямо под именем Бэллы.
Проявлялось также в том, что кошмары прекратились. Уже много месяцев он не просыпался в поту.
Это было видно и по его улыбке. Она стала шире, появлялась чаще.
