– Почему только раз?
– Тезаринка выбирает пару, которая соединена искренним чувством любви. Она как-то улавливает эту энергию, что исходит от влюбленных, и прилетает спеть для такой пары.
– Ты не ответил на мой вопрос.
– Истинную любовь можно встретить лишь однажды. Все остальное – только ее копии, рихани. И песня тезаринки – прямое этому доказательство.
– Дисар, почему ты называл меня именем этой птички?
– Она такая светлая, хрупкая, нежная… Тейринцы рассказывали, что, слыша ее пение, ты и сам становишься лучше и чище, а вся любовь, которая живет в тебе, выплескивается. Тезаринка и есть олицетворение этого чувства, Рина.
Мой капитан развернул меня к себе, вытер набежавшие слезы.
– Тезаринка не может существовать в неволе, поэтому даже изучить ее как следует не получается. Она, как и любовь, не терпит клетки.
Я всхлипнула, смотря на белоснежную птицу, которая распускалась, словно цветок, зелено-синими сполохами, заливаясь трелью.
– Для нас она будет петь всю эту ночь, рихани, до рассвета. Тезаринки для тейринцев – величайшая драгоценность, вечное напоминание о свете. И еще они безумно верные. Встретив пару, никогда ее не бросят.
Я обняла Дисар-ри, тронутая его рассказом, разом нахлынувшими чувствами, невыносимым очарованием момента.
Отвлек нас дядя Дисар-ри, который вышел из-за дерева, растущего неподалеку. Сдается, он с самого прилета наблюдал за нами, но решил пока не вмешиваться, дать прийти в себя, осмотреться. Одетый в белоснежную тунику без каких-либо украшений и ярко-синие штаны, он сейчас ни капли не походил на императора планеты.
– Готовы? – поинтересовался Индар-ри.
– Призывай духов, дядя, – ответил мой капитан, обнимая меня.
Индар-ри расправил крылья и поднялся над озером, неся в руках горсть самоцветов, бросил их в воду и что-то пропел. Вода пошла волнами, заискрилась. Разом появились многочисленные радуги, и я, не сдержавшись, охнула от восторга.
Дисар-ри подхватил меня на руки и полетел над озером.
Я уже видела, как вокруг все менялось. Самоцветы на дне водоема засияли ярче, словно и правда откликаясь на чей-то призыв, вспыхивали то тут, то там радуги, воздух наполнился сладким, тягучим ароматом цветов. И еще я чувствовала ее… незнакомую энергию, перед которой почему-то донельзя сильно хотелось склонить голову. Из озера вдруг появился маленький островок, посреди которого бил кристальный родниковый ключ, а вся поляна оказалась усеяна самыми разными цветами.
Дисар-ри осторожно поставил меня на землю, и я ошарашенно уставилась на мерцающее озеро и необычный луг. Где-то вдали до сих пор отчетливо слышалась песня тезаринки. Я уже поняла, что ее слышим лишь мы с женихом.
– Дисар…
– Цветы выросли из горсти самоцветов, моя рихани. Выбирай любой, дядя окунет его в источник, создаст нам защиту. Это его особая способность, – пояснил он ошеломленной мне.
Я ткнула в небольшой алый цветок-колокольчик, наблюдая, как Индар-ри осторожно его срывает и опускает в источник, а сам словно собирает вокруг незримые нити, обрывает и бросает их в воду.
Когда он вытаскивал цветок, тот словно покрылся серебряными чешуйками.
– Адиса Рина, вашу руку, пожалуйста.
Я протянула ладонь, и он вложил в нее цветок. Меня окатило странной теплой волной, закружило… И я тут же оказалась в объятьях Дисар-ри, которого, похоже, накрыло тем же.
– Защита получена, – раздался голос Индар-ри.
И я обнаружила, что мы по-прежнему находимся на островке, усыпанном ароматным великолепием, а цветок в моей руке давно растаял.
– Теперь ты станешь сильнее, выносливее и регенерация будет лучше, – пояснил Дисар-ри.
Я нервно кивнула, замечая, что воздух вокруг нас густеет и наполняется разноцветным сиянием, будто многочисленные радуги сплелись и наконец добрались до нас. Едва это сияние коснулось меня, как я почувствовала легкое покалывание на кончиках пальцев, а по позвоночнику пробежала очередная волна тепла. И тут же это ощущение сменилось морозной свежестью на губах. А потом откуда-то потянуло клубникой и дикими травами, свежим хлебом и шумом реки… Даже на мгновение показалось, будто я снова очутилась каким-то невероятным образом… дома. Я не сразу поняла, что так проявляют себя древние тейринские духи, в которых я до сих пор не особо верила. Впрочем, даже сейчас не могла найти объяснения этому явлению.
– Я люблю тебя, Рина, – произнес Дисар-ри. – Клянусь небом над головой с сияющими звездами, что никогда не предам ни словом, ни взглядом. Клянусь водами Самоцветного озера, что ничем не обижу, стану оберегать и защищать. Клянусь крыльями не отбирать свободу, позволяя делать свой выбор.
– Адиса Рина, произнесите ту же клятву, – попросил Индар-ри, потому что я не сводила глаз с Дисар-ри, забыв обо всем на свете.
И я произносила заветные и столь желанные для моего мужчины слова, чувствуя, как дрожит от волнения мой голос и наливаются тяжестью руки. Правда, запнулась на слове «крыльями», и Индар-ри подсказал, что нужно заменить его на сердце.
И едва я произнесла последние слова, как эти невозможные духи толкнули нас с Дисар-ри в объятья друг друга. Он прижал меня к себе крепко, целуя и не отпуская. Вокруг явно что-то происходило, кажется, нас накрыла вода, которая, даже не коснувшись, неожиданно схлынула.
И только тогда Дисар-ри позволил мне выдохнуть и светло улыбнулся. Я не могла прийти в себя, тяжело дыша и плохо соображая.
– Поздравляю! Связь закреплена, – раздался сверху голос парившего над нами Индар-ри. – Добро пожаловать в нашу семью, Рина.
Дисар вдруг счастливо рассмеялся, подхватил меня на руки, взлетел и закружил над озером. Ненормальный, временами невыносимый мужчина… Самый единственный и желанный. До последнего пера мой. Мой.
Дисар-ри
Я обещал рихани нормальный полет. Обещал так давно, что пора было сдержать слово. И поэтому почти два часа – целую вечность мы кружили над долиной, целовались и рассматривали озера. Иногда спускались так низко, что моя тезаринка касалась макушки деревьев, собирала с них распускающиеся в ночной час цветы и разбрасывала их в воздухе, смеясь и радуясь.
Нельзя быть настолько счастливым. До одури. Так, что крылья не слушаются, а сердце бьется в горле.
– Теперь куда? – спросил, вволю нацеловавшись с Риной, которая насквозь пропахла этим вечером – травами и цветами, водой и ветром. Эти запахи я чувствовал на губах.
– Туда, – указала она пальчиком, покусывая мочку моего уха.
И меня затопило дикое ненасытное желание просто залечь с ней в душистые травы и насладиться близостью. Я хотел ее так, будто и не было до этого у нас безумного дня вместе.
– Дисар, – напомнила она, показывая направление.
– Да хоть к звездам, рихани.
– Куда угодно, лишь бы с тобой, – прошептала она.
И я не выдержал и огляделся в поисках подходящей красивой поляны, и как только нашел, спустился, целуя и стаскивая с нее платье.
– Не порви. Не хочу потом во дворец лететь голой, – прохрипела она, отзываясь на мои ласки.
Я не понимал, как до нее жил. Без этого шепота и податливых губ. Без ощущения, когда она
