Лир же и глазом не повел. Сидел себе спокойно, разговаривал со старостой о деревенских делах. Я же нервничала и ерзала на лавке, а в душе зрело желание сделать пакость этой расфуфыренной девице. Желание, конечно, детское, но прямо зудело внутри! Агриппина же была настроена решительно. И глазками моргала, и ресницами хлопала, и вздыхала томно-претомно. Я с горя махнула на это безобразие рукой, ела пироги, запивая их клюквенным морсом. Но когда она положила магу руку на плечо… Я очень постаралась не пожелать ей ничего недоброго да вечного.
Хотя Лир никак не реагировал на ее ухищрения, обольщение на этом не кончилось. После обеда Агриппина взяла Лира за руку и попросила прогуляться по саду, чтобы посмотреть на лебедя в небольшом пруду.
И я окончательно разозлилась. Моему терпению тоже есть предел! Повернула колечко и пожелала девице ярко-зеленой чешуи на руках.
На крик Агриппины сбежались все, кто был в доме. Сначала слуги удивленно взирали на ее руки, потом начали сдавленно хихикать. У Лира в глазах плясали смешинки. Хорошо хоть не разозлился. Он-то знает, кто сотворил эту пакость.
Пока все охали и ахали, мы под шумок поднялись в отведенную нам комнату. Лир настоял на совместном проживании, решив, что так безопаснее, и представил Фоме меня как свою младшую сестру. Он осторожно закрыл дверь, наложил на нее какое-то заклинание и, не выдержав, расхохотался.
— Ариадна, как ты смогла наколдовать чешую?
И как объяснить и не соврать? Уж очень не хотелось рассказывать про волшебное серебряное колечко. Тем более для всех оно невидимо. Лир не спускал с меня глаз, словно чувствуя, что я придумываю отговорку.
— Сама не знаю. — Я пожала плечами.
Он не особо поверил, и я даже почувствовала себя виноватой. Как же — не знаю! И как три дня назад мороженое наколдовала — не знаю. И откуда ни с того ни с сего на пеньке в лесу появился лимонад… Он, кстати, очень понравился лешему. А уж про отросшие до плеч волосы даже вспоминать не хочется. Скоро Лир допытается до правды, тогда лишусь всего удовольствия безобразничать. Но кольцо хотелось оставить моей маленькой тайной. В конце концов, я вправе решать, кому о нем рассказывать.
— Не скажешь, — заметил Лир, прерывая наше затянувшееся молчание.
— Нет.
— Ты хоть понимаешь, что мне это колдовство придется снимать?
Разумеется. А кому же еще, как не темному магу?
В комнату, словно что-то чуя, постучали. На пороге появился староста Фома. И когда Лир ушел разбираться с моими чарами, я задумалась о том, что делать дальше.
Во-первых, необходимо раздобыть денег. Тех монет, что могло дать кольцо, как выяснилось, хватало на булку хлеба да стакан молока. Одежда, конечно, на мне имеется, но ведь даже переодеться не во что. И пусть она не мнется, не рвется, не пачкается, но все-таки пополнить запасы необходимо.
Во-вторых, понадобится всякая мелочовка вроде зубной пасты, расчески, ленты для волос… Просить деньги у Лира даже в долг не хотелось. Сначала поцелуй попросит, а потом что потребует? Это для него игра с моими чувствами — шутка, а мое сердце не выдержит.
Лир… Красивый, уверенный, насмешливый… Но таких много. Так что же так тянет к этому мужчине, заставляя душу наполняться светом? Сгорю ведь до пепла, если позволю себе влюбиться! Но он просто нравится мне. До безумия. До мурашек. До горячей волны, бегущей от кончиков волос до кончиков пальцев, едва Лир бросает на меня взгляд. Я незаметно полюбила игру смешинок в его серых глазах. То тепло, что появляется, когда он рядом. И ту непоколебимую уверенность и силу, исходящую от моего мага каждое мгновение.
А если вспомнить, как он целуется… Пропаду я, сгину, как в самом темном глубоком омуте, если не очнусь. Постоянно твержу, что у него есть невеста. Наверняка красивая, умная и сильная магичка. Не мог же Лир полюбить полную ему противоположность? Я ушла в свои мысли и не сразу заметила, как он оказался рядом.
— О чем ты так задумалась? У тебя было весьма неоднозначное выражение лица.
Пожала плечами, так и не ответив. Да разве расскажешь ему о своих чувствах? Возомнит о себе такое…
— Ты чешую с барышни снял? — спросила, решив сменить тему.
— Да. Если хочешь, сейчас можем прогуляться, а завтра в Оленьем Ручье откроется ярмарка.
Олений Ручей? Это так чудно называется деревня, где мы остановились?
Я не стала отказываться. Улочки в Оленьем Ручье были просторные, а именовались так же забавно, как и деревня. Оленье Копытце, Серебряная Пыльца, Веселый переулок. Любопытно, кто же такое выдумал? Вскоре мы с Лиром оказались на площади, где шли приготовления к завтрашней ярмарке.
Купцы сюда приезжали со всей Ларейи, и повсюду слышались их бойкие голоса. Ставили лавки, украшали, выносили малышне леденцы, чтобы не вертелись под ногами. Народ, конечно, любопытствовал. Девушки, одетые в сарафаны, юбки с туниками и летние легкие платья, стреляли глазками и перешептывались с подружками. Мужчин почти не было, это и понятно — они заняты на работах в поле и по хозяйству.
Лир предложил пройтись по лавкам и купить самое необходимое прямо сейчас. Предложение, конечно, заманчивое, но, не имея денег, придется просто глазеть.
В обувной лавке Лир выбрал пару подходящих дорожных кожаных сапог и предложил взять для меня еще и туфельки. Я отказалась. Маг удивленно приподнял брови, но настаивать не стал. Правда, когда разговор повторился в одежной лавке, а потом в хозяйственной, начал хмуриться и недобро поглядывать на меня. А мне отчаянно не хотелось просить у него денег даже в долг! Проклятая гордость не позволяла. И вроде бы ситуация, в которой я оказалась, располагала ею воспользоваться, но я не могла себя пересилить.
Правда, загляделась на один гребешок. Деревянный, вдоль зубцов расписные синие цветы с золотыми крапинками. Стоил он, разумеется, недешево — почти десять золотых. Целое состояние! Я украдкой полюбовалась на него и отошла в сторону, выглядывая в окно. Там мальчишки гоняли голубей и заливисто смеялись.
С покупками Лир закончил быстро, мы покинули лавочку и отправились в кондитерскую. Запах
