– Если б ты ее на себя не отвлек, еще вопрос, кто бы кого пристрелил, – отозвался я. – Так что, считай, с меня долг жизни.
– Забей, – отмахнулся мутант. – В нашей Зоне не принято среди своих долги жизни считать.
– В нашей – принято.
– Ну, если принято, то у тебя есть хорошая возможность его быстро отдать. Меняю твой долг жизни на капюшон твоей камуфлы.
– Зачем он тебе? – удивился я.
– Больно уж между нижних лап жжет, – поморщился Хащщ. – Там у нас кожа тонкая. Если сейчас слизь не вытру, то до ручья точно не доживу.
– Может, всё-таки лопухами? – поинтересовался я.
– Без толку, – мотнул головой мутант. – Кислота вмиг их растворит, хрена с два чего я там ими вытру.
Делать нечего, пришлось отстегивать от своего камуфляжа капюшон, которым Хащщ принялся неистово оттирать себе промежность, отчего кусок материи моментально превратился в наполовину сожженную тряпку. Нет, надо срочно искать ручей, пока он там себе чего-нибудь не оторвал.
…Ручей мы нашли довольно быстро. Вышли из леса – и вот он, журчит под невысоким холмом, на котором расположился уютный с виду домик. Не разрушенный от времени, не вросший в землю, как большинство бревенчатых изб Зоны. Аномалия? Вполне может быть. Но проверить сто́ит, мало ли. И пока Хащщ плескался в ледяной воде, подвывая от холода, я направился к дому.
Шел я аккуратно, через каждые десять шагов бросая перед собой гильзы и гайки, которые всегда ношу в карманах для промера подозрительных мест на предмет их аномальности. Но ничего критичного так и не выявил. Дом был просто новым, построенным недавно. И хозяин его нашелся довольно быстро.
Он висел на боковой стене бревенчатого строения, плотно замотанный в кокон из паутины. Лишь контуры головы и туловища угадывались в переплетении крепчайших липких нитей, которые прикрепили человека к недавно оструганным бревнам надежнее любого клея. В глаза бросалась неимоверная худоба мертвеца, но вряд ли это было особенностями анатомии. Просто проклятые членистоногие твари выпили тело полностью, до последней капли, превратив его в мумию. Страшная картина, но для Зоны – ничего особенного. Здесь смерть быстро становится обыденностью, привычной и никого не удивляющей.
– Упокой тебя Зона, сталкер, – проговорил я.
То, что это именно он, не было ни малейшего сомнения. Встречал я такое. Устал человек копить на свой домик у речки, где не будет ни радиации, ни мутантов, ни сволочей разных – и построил его прямо в Зоне. Рядом с совершенно безопасным лесом, как это было обозначено на карте. Где радиация минимальная настолько, что ею можно пренебречь, где вместо речки – ручей, а мутанты и двуногие твари с автоматами обходят это место стороной, потому что тут нечем поживиться.
И даже пожил он здесь немного, наслаждаясь уединением и спокойной жизнью, строя иллюзии насчет того, что больше никогда не придется ему браться за автомат и что лес с огородом прокормят отшельника, удалившегося от мирской суеты…
А потом пришли пауки – и счастье закончилось. Или настало, кто его знает. Любой, кто бродит по Зоне, мысленно готов к смерти. Он каждый день чувствует ее холодное дыхание у себя над ухом, привыкая к ее незримому присутствию, – и подсознательно ждет, когда же она наконец заберет его с собой навсегда. Не бояться смерти – это значит смириться с тем, что она может настать в любой момент, принять этот факт. И, возможно, познать свое индивидуальное счастье в тот момент, когда всё наконец заканчивается. Не верится мне как-то, что этот сталкер всерьез надеялся дожить в Зоне до старости. Наверняка понимал он, чем всё закончится. Просто напоследок создал короткую иллюзию индивидуального счастья, позволил себе небольшой отрезок нормальной человеческой жизни, короткое удовольствие напоследок, как последняя сигарета перед расстрелом. Его право. И его выбор.
Вздохнув и мысленно пожелав парню удачи в Краю последней войны, я направился в дом. Умершим ничего больше не нужно в этом мире, а у нас с Хащщем продуктов кот наплакал. Может, в доме консервы отыщутся, которые нам бы очень и очень пригодились. Вернее, мне. Хащщ-то в основном свежей кровью питается. Но если носителя таковой встретить не получится, то и банку тушенки навернет за милую душу, запивая ее спиртным из фляги. Разумный сталкер-ктулху, охренеть. Который день уже шляюсь с ним по разным Зонам, а всё никак не могу свыкнуться с этой мыслью. Бывает же!
* * *Внутри дом мертвого сталкера оказался довольно уютным. Помещение было разделено на две части. Слева спальня, она же столовая. Добротно сколоченная деревянная кровать, стол, стул, книжные полки на стене, забитые знакомыми томами с черными корешками, на которых серебром были написаны названия. Любил покойник почитать о Зоне, небось, специально к Жмотпетровичу за книгами ездил, чтоб новинку прикупить. Кстати, среди них несколько своих увидел. Приятно, черт побери, когда сталкеры твои мемуары читают.
Справа находилась кухня, оборудованная и обставленная очень неплохо для Зоны, главным украшением которой была дорогая двухконфорочная дровяная печь с духовкой, подключенная к дымоходу. Отличная вещь, которая вдобавок еще и отапливает помещение. Вопрос только, где сталкер раздобыл такое чудо на зараженных землях? Хотя местные торговцы за деньги протащат через кордон что угодно, только плати.
Также был на кухне необходимый набор утвари, многочисленные шкафчики и даже холодильник, открыв который я понял – работает он на «этаках», дешевых артефактах, имеющих форму черных палочек и постоянно вырабатывающих электроэнергию. В холодильник их было встроено аж двенадцать штук, так что агрегат работал исправно, обдав меня прохладой.
Да уж, хозяйственный был сталкер. Жаль вот только, что продуктовые запасы у него подходили к концу, а пополнить он их при жизни так и не успел. В холодильнике я обнаружил две банки говяжьей тушенки, одна из которых была уже вскрытая и наполовину пустая, едва начатую пачку сливочного масла и кусок сыра весом примерно в полкило. В шкафчиках нашлось немного муки, подсолнечного масла и нехитрых специй – лаврового листа и молотого перца. Плюс треть батона черствого хлеба. Негусто, если честно. С учетом моих скудных припасов, оставшихся в рюкзаке, этого нам с Хащщем едва на один обед хватит. Хотя…
Меня осенила мысль.
Перед домом я видел небольшой огород, где из земли торчали мясистые перья свежего лука. Я вышел наружу, надергал из земли луковиц необычного арбузно-красного цвета, каждая из которых была величиной с мой кулак, и, растопив печь дровами, лежавшими рядом с нею, принялся за дело. Любой военный человек должен уметь не только убивать врага, но также накормить себя и своих боевых товарищей тем, что есть под рукой. Причем так, чтоб они
