Творимир еще не решил, как именно поступить с пленницей, пока к ней просто никого не пускали, не реагируя на ее просьбы и обращения.
«По разыгранной легенде, она теперь считается пытавшейся сбежать убийцей охранника, причем сама в этом уверена, – размышлял особист, сидя в одном из служебных помещений тюрьмы. – Никого к ней теперь не позовут, кормить сутки не будут, затем зачитают суровый, но справедливый приговор… А вот потом появлюсь я. Объясню бедняжке всю сложность ее положения, должна будет понять, что мне понадобятся очень веские основания, дабы спасти ее шею от веревки. Когда расскажет о причинах тайного посещения Смоленска, тогда можно будет строить игру дальше. Я должен добиться помощи Московии, чего бы это ни стоило!»
Творимир утром приехал в тюрьму, чтобы еще раз переговорить со шведским шпионом, прибывшим в город под именем купца Кочебора. Пленника уже должны были подготовить к новому разговору с помощью магии разума.
«Ежели сумею вызнать от лазутчика что-то ценное про Московию да спасу от смерти Зарину, глядишь и удастся добиться от восточного соседа военной помощи. Нам бы нынче хоть бы пару полков в подмогу!»
Стук в дверь заставил отвлечься от размышлений:
– Заходи.
– Там… это… – В комнату вошел высокий молодой человек, накануне сыгравший роль погибшего дознавателя. Он обманул Зарину, что работает в другом ведомстве, на самом деле молодец служил в городской страже. Особист уже некоторое время присматривался к этому подчиненному Громобоя, собираясь переманить к себе. – Девка, похоже, совсем плоха – чуть не при смерти. Мы ее с цепей сняли и в другую камеру отнесли. Целителя позвать?
Посвящать в свои дела лишних людей Творимир абсолютно не собирался, однако и допустить, чтобы девушка пострадала, не мог.
– Погоди, Бивой, ты же говорил, вчера все нормально было?
– Да поди их разбери… То здоровой выглядит, а чуть на цепях повисела – с лица спала. Когда хрипеть принялась, решил поберечь. Позвал Ряху, с ним быстро управились: сняли с цепей и перетащили. Я бы и один мог, но ты сам сказал обращаться с девкой бережно.
– Вас никто не видел?
– Ни одна душа. В том крыле у нас других пленников нынче нет. Так звать лекаря? Девка, того и гляди, богу душу отдаст.
Творимир поднялся из-за стола и, нащупав в кармане взбадривающее снадобье, которое всегда с собой таскал, ответил:
– Идем к ней. Попробуем пока без сторонних уладить.
– Тебе виднее.
Они вышли из комнаты.
«Что с ней могло стрястись? Арбалетный болт не туда попал? Так он вроде лоскутами был обмотан, токмо ушиб бы малость. Или Зарина решила схитрить, прикинулась умирающей? Нет, Бивой бы сразу притворщицу распознал. Он на службе не первый год, должен разбираться. Вот незадача! Хвороба может затянуться надолго, а времени совсем нет».
Когда они свернули в тупик, где находилась всего одна камера, особист остановился:
– Почему ты туда ее поместил?
– А куда надо было? Эта вроде чуть лучше других. Ежели целителя сюда вести, сразу поймет – пленница не из простых, потому и позвали.
Творимир едва не проговорился, что в этой камере целитель бесполезен – это было единственное в Смоленске место, где полностью блокировались магические проявления.
– Зови своего Ряху, надо девку в другую камеру перетащить.
– Ряха токмо через час появится. Будем ждать?
Особист скривился от мысли, что ему придется заходить в комнату, превращавшую любого волшебника в обычного человека.
«Ну да, сам же два года назад настоял, чтобы такую камеру оборудовали, а Бивой именно сюда засунул девку, словно могучую колдунью. Когда станет на меня работать, надо будет ему рассказать…»
– Ладно, идем. – Возле двери Творимир остановился и приоткрыл смотровое окошко. Он надеялся, что помощник ошибся и пленница уже оклемалась. Однако Зарина без чувств лежала на топчане, раскинув руки в стороны. – Похоже, лучше ей не стало. Открывай быстрее.
Дверца со скрипом отворилась. Творимир поспешил войти первым и практически сразу споткнулся о неожиданно возникшую преграду. Натренированное тело рефлекторно среагировало на опасность – падая, он оттолкнулся руками от пола, уходя в сторону. Однако враг был готов и к такому исходу. Кто-то рухнул сверху, кто-то ухватил за ноги, а третий ударил по голове.
Очнулся Творимир быстро. Он был обезоружен и связан.
– Ты?! – уставился он на сидевшего напротив человека.
Тот, кого еще вчера он допрашивал сам, сейчас разместился на единственном в камере табурете.
– Судьба – штука переменчивая: нынче она улыбается тебе, а завтра благосклонно смотрит в иную сторону, – с ухмылкой заговорил шведский шпион. – И вновь привлечь ее внимание ой как непросто. Однако возможность сотворить сие думающему человеку по силам. Разве я не прав, господин сотник?
Творимир сидел на каменном полу, опираясь спиной о холодную стену.
– Бивой? – спросил связанный.
Выдававший себя за некоего Кочебора вместо ответа усмехнулся:
– Ежели ты успел заметить, ситуация изменилась, и теперь вопросы задаю я. А на свой ты и сам знаешь ответ.
– От меня чего нужно? – Пленник опустил голову и принялся изучать веревки на ногах.
– Ни много ни мало – спасти жизни нескольких тысяч воинов республики, а заодно и пару сотен подданных моего короля, – ответил шведский шпион. – Думаю, не стоит пояснять, что ваше войско будет за пару недель перемолото шведской армией.
– Предлагаешь стать предателем?
– В нашей жизни все относительно, господин сотник. Можно считать предателями тех, кто, отстаивая некие идеалы, гонит тысячи людей на смерть. Или, наоборот, тех, кто пожертвует парой-тройкой человек ради спасения страны от полного разорения. Карл Семнадцатый ценит таких людей и возвышает их над остальными.
– Карл Семнадцатый, который как раз по доброте душевной идет на нас войной? – Особист поднял взгляд на собеседника.
– Какая разница, кто подомнет республику – Швеция, Московия или Речь Посполитая? Вам все едино жить под чужим сапогом.
– Ты забываешь, Кочебор, что мы русские, а потому под ляха или шведа не пойдем.
– А куда вы денетесь? Одолеть с десяток бояр – и послушное стадо двинется за новым вожаком, умеющим говорить правильные слова и вести в нужную сторону. Разве не так? – Лазутчик произносил слова с ленцой в голосе, словно делал большое одолжение собеседнику.
– Тем самым, кто будет возвеличен шведами?
– Верно улавливаешь, господин сотник.
– Может, ты и прав. Только стадо иногда взбрыкивает, и горе тому вожаку, в чьих словах усомнились, – затопчут.
– Подумаешь, вожаков и сменить несложно.
– Да-да, согласен с тобой, – спокойно произнес Творимир. – Такова участь всех предателей: быть затоптанными собственным народом или убитыми хозяевами.
– Я бы не был столь категоричен. У не предателей судьба зачастую бывает немногим лучше. Знаю много случаев, когда так называемый народ губит тех, кто о нем печется. Примеры привести?
– Не стоит, историю знаю. Но тех, кто действительно проявлял заботу, помнят веками.
– Каина и Иуду тоже никто не забыл, ежели тебя так волнует людская память. А толпе любое деяние завсегда можно выставить в разном свете. Надеюсь, у нас еще будет время поговорить на эту интересную тему. А пока предлагаю закончить словесные игры.
– Никак к королю на доклад спешишь?
– Нет,
