Ответить Павел не успел: на кухне появился Семен Иванович.
— Привет, молодежь! Чего не спится? — громко поздоровался он.
— Да я попить только, — спохватилась, допила морс и поставила стакан на стол.
— А я купаться, — Паша поспешно ретировался с кухни.
Я же направилась обратно в спальню, пока сон не прошел окончательно. Ну его, этого Пашу с его детскими обидами. Сами разберутся, не маленькие. Вернувшись в комнату, я заползла под одеяло, под теплый, уютный бок Ромы, и уснула второй раз.
А проснулась от ощущения пристального взгляда, и едва подняла веки, как тут же встретилась глазами с Ромой.
— Привет, — тихо поздоровался он и улыбнулся.
— Привет, — так же тихо отозвалась я.
Пальцы мужа коснулись моей щеки, медленно погладили, и внутри все сладко замерло от предвкушения. Рома так же медленно наклонился, и его губы накрыли мои, даря первый утренний, очень нежный и долгий поцелуй. Мои руки с удовольствием огладили широкие плечи, попутно ощупав крепкие мышцы, и поцелуй потерял томность, став жарким и нетерпеливым. Не знаю, до чего бы мы дошли, если бы одновременно не раздалось урчание моего голодного желудка и деликатный, хоть и громкий стук в дверь. Я дернулась от неожиданности, отпрянула, будто занимаюсь чем-то непристойным, и не сдержала немного смущенного смешка. Ну да, конечно, и чем же таким непристойным может заниматься взрослая женщина с взрослым мужчиной, еще и законным мужем? Мда, пока еще не до конца привыкла к изменившимся обстоятельствам моей жизни.
— Я открою, — хмыкнул Рома, чмокнул в кончик носа и поднялся, по пути прихватив со стула халат.
Ох, тело у него все-таки очень даже ничего, прямо слюнки текут. И татушка эта, так и хочется потрогать! Я подавила томный вздох и потянулась, лениво прислушиваясь к разговору.
— Доброе утро, Гертруда Генриховна просила передать, что если вы проснулись, она будет рада видеть вас к завтраку, — раздался незнакомый женский голос, видимо, местной горничной.
Я подавила вздох, вспомнив, чем закончился такой последний завтрак. Но хозяйка дома все-таки, обижать старушку тоже не хотелось.
— Да, хорошо, мы спустимся, — согласился Рома и вернулся в спальню.
— Ага, я умываться, — я уже спешила к ванной, ощущая себя бодрой и полной сил.
Ладно, если эта Анжела снова припрется, вместо того, чтобы мучиться похмельем у себя, точно выскажу ей все в лицо. Нечего за чужими мужьями увиваться! Тем более, если Рома ее выставил! В таком вот воинственном настроении, под насмешливым взглядом супруга, я и спустилась к завтраку. К моему удивлению, там уже сидели Лиса и Павел, моя подруга о чем-то беспечно болтала с Гертрудой, и пожилая леди со снисходительной усмешкой кивала. Ну надо же… Даже физиономия Паши была задумчивой, а не кислой, как обычно. Лиска на него положительно действует, что ли?
— Всем привет! — поздоровалась я, подходя к стулу. — Доброе утро, Гертруда Генриховна.
— Доброе, доброе, дорогая, — кивнула леди, и мне тоже досталась улыбка. — Я подумала, что раз вы мои гости, то надо показать вам что-нибудь интересное в городе. После завтрака поедем, еще одна моя знакомая тоже подойдет.
О, сюрприз, однако. Культурный выезд намечается. Ну ладно, надо быть вежливой и изобразить радость.
— Отлично! Я фотик прихвачу, Алька, вас снимать буду! — с воодушевлением заявила подруга.
Свой голос внес и невесть откуда появившийся Боня, со звонким лаем ворвавшийся в столовую… Чую, день предстоит не менее насыщенный, чем вчера. Чуть позже, когда мы все собрались на крыльце, подошла та самая знакомая, колоритная старушенция с белоснежным одуванчиком кудряшек на голове, в розовых круглых очках с толстой оранжевой оправой и длинным сарафаном на широких лямках. Сарафан был ядреного салатного цвета с принтом в виде листьев конопли… Под него подружка Гертруды Генриховны надела футболку, слава богу, просто обычную красную. В ушах покачивались тяжелые серьги с металлическими подвесками, в руках особа держала лаковую квадратную сумку, а на ногах у нее красовались плетеные ярко-синие босоножки. Кстати, педикюр был малинового с блестками цвета…
— Ну что, старая, тряхнем песком! — бодро поприветствовала сия дама, и я едва не вытаращилась на нее от такого пассажа.
— Это еще кто старая, — беззлобно проворчала Гертруда Генриховна. — Ну что…
— Ой, я не опоздала? Бабуль, а что ты мне не сказала, что вы куда-то едете? — раздался вдруг отлично знакомый и раздражающий до зубовного скрежета голос.
Анжела, чтоб ее. Быстро она как-то оклемалась от похмелья, смотри вон, цветет и пахнет, зараза такая. Волосы забраны в высокий хвост, открывают изящную и длинную шею, платье из летящей ткани красиво колышется, под верхним полупрозрачным — нижнее, на тонких лямочках, плечи и руки открыты, конечно. Ну и куда ж без босоножек на каблуках, да. Мы все уставились на нее с плохо скрываемым раздражением, а она как будто и не замечала, уверенно направляясь к лимузину. Я уже открыла рот, чтобы сказать что-нибудь, но меня опередила бабуля в сарафане.
— А тебя и не приглашали, Анжела, — фыркнула она, доставая из сумки длинную сигарету.
Та остановилась, однако положение спас, как ни странно, Боня. С привычным оглушительным лаем он выскочил из-за угла дома, вытаращив глаза и вывалив язык, и помчался к нам, смешно мотая ушами. А в следующий миг это недоразумение, прыгая вокруг замершей Анжелы, задело когтями подол платья, и раздался тихий треск рвущейся ткани. Тонкой материи мало понадобилось, чтобы повиснуть некрасивыми лохмотьями, а я прониклась к маленькому йорку глубочайшей благодарностью.
— БОНЯ место, — с хорошо рассчитанным опозданием и даже как-то лениво одернула питомца Гертруда Генриховна, а я мужественно сражалась с приступом смеха.
Физиономия Анжелы выражала одновременно растерянность и злость, лицо стремительно наливалось нездоровой краснотой.
— Ой, — с отчетливой насмешкой произнесла подруга Гертруды, явно тоже недолюбливавшая родственницу. — Анжелочка, кажется, тебе платье надо сменить. Эти художественные разрезы не сочетаются с формой твоей сумочки.
Фифа издала какой-то сдавленный звук, метнула на сидевшего Боню убийственный взгляд и буквально прорычала:
— Это платье стоило тыщу баксов!! — после чего развернулась и практически бегом выскочила со двора через калитку.
— А я говорила ей, что на рынке такое же дешевле в сто раз, нет, ей этот, лэ-э-эйбл подавай, — фыркнула бабуля в сарафане и, стряхнув пепел, бодро дотопала до лимузина. — Гера, мы таки едем или будем дальше тут ждать, пока совсем жарко станет?
В общем, мы все погрузились и поехали приобщаться к городским видам. Кстати, знакомую Гертруды Генриховны звали Элоиза Марковна, и она настоятельно попросила звать ее просто по имени, так
