Но пляж оставался пуст к моему удивлению и совсем чуть-чуть беспокойству. Он передумал? Что-то снова случилось? Тихо вздохнув, я подошла к лежаку и наклонилась за полотенцем — все же, ночной ветерок оказался вполне бодрящим, несмотря на то, что вода как парное молоко. Предусмотрительно я халат взяла, не замерзну… Выпрямилась и буквально уткнулась носом в грудь Роме, появившемся совершенно неслышно. Волнение вернулось, окатило горячей волной, разлилось по венам горячей карамелью. Я облизнула внезапно пересохшие губы, посмотрела в его глаза, казавшиеся совсем черными в темноте, и пробормотала:
— П-привет…
Слух вдруг обострился до предела, звуки стали громче, отчетливее. Все слова потерялись, а в голове царила пустота. Рома, не сводя с меня взгляда, поднял руку и провел кончиками пальцев по щеке, оставляя на ней след из щекочущих мурашек, обвел мои полуоткрытые губы. Я замерла, затаив дыхание, сердце гулко колотилось в груди, а ладонь между тем спустилась на шею, погладила изгиб и… В густом полумраке глаза мужа блеснули, он медленно улыбнулся, все так же не говоря ни слова. Я сглотнула, воздух вдруг стал плотным и вязким, с трудом проталкиваясь в легкие. Пальцы Ромы аккуратно поддели лямку купальника и потянули вниз с плеча, взгляд чуть прищурился, не отрываясь от моего лица. А я не остановила… на коже оставался шлейф из обжигающих искорок, кровь превратилась в вязкую, обжигающую лаву. За первой лямкой последовала и вторая, а потом Рома обнял за талию, мягко привлекая к себе.
Губы накрыл поцелуй, горячий, нетерпеливый, напористый. Ни следа нежности, но она мне сейчас и не нужна была. Внутри как будто вулкан проснулся, давно сдерживаемые эмоции прорвались фейерверком, и последние остатки сомнений растворились в жарком желании. Я прильнула к Роме, закинув руки ему на шею, притягивая ближе, отвечая со всей накопившейся страстью. Даже не помню, в какой момент меня избавили от верхней части купальника, поцелуй полностью поглотил, захватил все чувства. Лишь ощутила, что между нашими телами больше нет преграды, и моя грудь прижимается к горячему, обнаженному торсу Ромы прямо твердыми сосками, болезненно пульсирующими от напряжения.
А между тем, воздух закончился в легких, я с тихим всхлипом отстранилась, однако Рома не остановился — поцелуи спустились на шею, по ключицам, язык обрисовал ямочку и провел влажную дорожку до острой вершинки, жаждущей прикосновений. Я прикусила губу и выгнулась, зажмурившись, когда горячий рот накрыл, слегка втянул, посасывая, как карамельку. Шершавый язык пощекотал горошину, и я охнула, вцепившись в плечи Ромы, коленки тут же ослабли, а его ладони, не останавливаясь, спустились на бедра, потянув плавки вниз. Последний кусочек одежды, оставшийся на мне… Но от смущения уже не осталось ни следа, я плавилась под ласками Ромы, судорожно вздыхая от каждого прикосновения. Тело горело в огне, кожа вспыхивала от поцелуев, спустившихся уже до самого низа живота, освобожденного от купальника.
А вскоре мы оказались на лежаке, и я лежала сверху, оседлав Рому и продолжая жадно целовать уже сама. И уже мои ладони скользили по его телу, с наслаждением ощупывая крепкие мышцы, а бедра прижимались к твердому доказательству, что наши желания совпадают полностью. Стало еще жарче, между ног все ныло, и низ живота скручивали болезненно-сладкие спазмы, и хотелось наконец получить удовольствие, разделить его на двоих. Не прекращая поцелуя, я приподнялась и медленно опустилась, с восторгом ощущая долгожданную наполненность, застонав прямо в губы Роме. И не осталось больше ничего и никого кроме нас, горячего наслаждения, текшего по венам хмельным нектаром. Плавный ритм, древний, как мир, тихие стоны, прерывистые вздохи — и южная ночь, окутавшая бархатным покрывалом, пьянящая страсть, накрывающая с головой.
И бесшумная вспышка, рассыпавшая по темному небу сотни созвездий, тягучий, низкий и особенно громкий стон, когда проваливаешься в бездонную пропасть удовольствия вместе с тем, кто тебе его подарил… Его такой же стон, только хриплый и приглушенный…
И тихая нега после, сладкая истома, растекающаяся по телу, теплые, нежные объятия. Ощущение счастья, мягкого и пушистого, и совсем не нужно слов, просто слышать учащенное дыхание и стук сердца под щекой. Чуть позже меня заботливо укутали в халат и взяли на руки, бережно прижимая и неся в дом, а я только жмурилась и довольно улыбалась, чувствуя необыкновенную легкость в душе. Оказывается, и в реальной жизни есть место сказке, раз такая авантюра, как брак с первым встречным, обернулась таким вот неожиданным продолжением. В комнатах меня донесли до душа, и, конечно, мы снова целовались, и не только… В этот раз неторопливо, нежно, изучая друг друга и снова наслаждаясь. Уснули мы далеко за полночь, уставшие и бесконечно счастливые, и я верила, что это не мимолетный курортный роман, а все гораздо серьезнее.
Дальше дни полетели с непостижимой скоростью. Днем мы или валялись на пляже, или куда-нибудь ездили, тут в самом деле оказалось много интересных мест. Завтраки на террасе с Гертрудой Генриховной и ее подружкой Элоизой как-то незаметно вошли в привычку, и я перестала стесняться бодрых старушек. Даже Паша под тлетворным влиянием и настойчивостью Лиски перестал кукситься и начал улыбаться. Я так поняла, с бизнесом все потихоньку наладилось, как Рома выяснил, кто там и что, и Анжелу мы больше не видели. Даже Элоиза относилась к родственнице с пренебрежением. И вроде как та не внучка ей, а какая-то внучатая племянница или что-то такое.
Мы с Ромой… С каждым днем я все больше привязывалась к нему, с безнадежностью понимая, что, кажется, влюбилась на свою голову. Пока темы того, что будет потом, когда вернемся, мы не касались, но нет-нет да думалось в те редкие моменты, когда Ромы не было рядом. Паша перестал искать предлог остаться со мной наедине и рассказать что-нибудь про своего брата, во многом благодаря Лисе, всерьез взявшейся за перевоспитание. И у нее получалось, как я уже говорила. День отъезда неумолимо приближался…
Мы вчетвером валялись на пляже, решив последние деньки посвятить морю, и поскольку погода продолжала радовать жарой и солнышком, я отправилась на кухню за прохладительными напитками. Гонять прислугу все равно не привыкла, проще заскочить и самой взять. Тем более, морсы Семен Иванович готовил в промышленных масштабах, хватало всем. На кухне никого не оказалось, повар, видимо, куда-то вышел, и я, мурлыча под нос
