– А убивать и не нужно, но мина запросто отрывает ступню, а оружие, которое только ранит, гораздо эффективнее подрывает боевую силу противника, чем оружие, которое убивает.
Впервые женщина говорила при мне так спокойно о кровопролитии и смерти, точно так же, как другие женщины ее возраста обсуждают косметику, и это меня смутило. Но кто может сказать со всей определенностью, не было ли это неотъемлемой частью того, что привлекло меня к Линь Юнь?
– Она и сейчас может взорваться? – спросил я, указывая на кусок бамбука.
– Вероятно. Однако за прошедшие годы резина взрывателя должна была высохнуть.
– Что? Вы хотите сказать… она и сейчас может…
– Совершенно верно. Мина по-прежнему на боевом взводе, взрыватель натянут, так что лучше ее не трогать.
– Но это же… слишком опасно! – воскликнул я, в ужасе глядя на бамбуковую палочку, раскачивающуюся на лобовом стекле.
Ясные глаза Линь Юнь смотрели прямо вперед. Она ответила не сразу.
– Мне нравится это чувство. – Затем, вероятно, чтобы нарушить неловкое молчание, она спросила у меня: – Вы интересуетесь оружием?
– Интересовался в детстве. Когда я видел оружие, у меня зажигались глаза. Большинство мальчишек такие… Но давайте больше не будем говорить про оружие. Вы можете себе представить, что должен испытывать мужчина, расспрашивая про оружие женщину?
– Вам не кажется, оружие обладает неиссякаемой красотой? – Линь Юнь указала на мину: – Какое совершенное произведение искусства!
– Я готов признать, что оружие действительно обладает притягательной силой, не поддающейся описанию, однако суть его в том, что это орудие убийства. Если бы это был просто кусок бамбука, красота его была бы потеряна.
– А вы никогда не задумывались о том, почему такая жестокая вещь, как убийство, способна породить подобную красоту?
– Действительно, очень глубокий вопрос. Я не готов на него ответить.
Машина свернула на узкую дорогу.
– На самом деле красоту предмета можно полностью отделить от его практического предназначения, – продолжала Линь Юнь. – Это как марка. Настоящая ее функция не имеет никакого значения для филателиста.
– Ну а для вас что является мотивацией в исследовании вооружения: красота или функциональность?
Как только эти слова слетели с моих уст, я почувствовал, что мой вопрос чересчур бесцеремонный. Однако Линь Юнь вместо ответа опять улыбнулась. Многое в ней оставалось для меня загадкой.
– Вы из тех, кто посвящает всю свою жизнь одной цели, – сказала она.
– А вы нет?
– Гм. Да, пожалуй.
На этом мы оба умолкли.
* * *Машина остановилась перед садом. Горы, казавшиеся такими далекими, теперь возвышались прямо перед нами. Огороженный забором участок земли у самого подножия гор по большей части зарос сорняками; в одном углу стояло большое приземистое строение, похожее на склад, а рядом с ним три четырехэтажных здания. Перед ними застыли два военных вертолета. Я сообразил, что именно здесь снимался рассказ капитана-летчика о встрече с шаровой молнией. Должно быть, это был полигон, на котором испытывалось оружие на основе молнии, и, что разительно контрастировало с Центром новых концепций, территория надежно охранялась. В одном из зданий мы встретили начальника базы, полковника военно-воздушных сил по имени Сюй Вэньчэн. Линь Юнь представила меня ему, и я понял, что передо мной один из ведущих специалистов в области изучения молний в стране; я часто видел его работы в китайских и зарубежных научных журналах, поэтому его имя было мне знакомо, однако лично я с ним никогда не встречался и тем более понятия не имел, что он военный.
– Линь Юнь, на нас оказывают давление, чтобы мы закрыли эту лавочку, – сказал полковник. – Вы можете обработать высокое начальство?
Я обратил внимание на то, что он обращался к Линь Юнь не как начальник к подчиненной, а более осторожно и почтительно.
Та покачала головой:
– В данной ситуации я не имею права высказаться. Нам нужно действовать решительно.
И она говорила с полковником не как подчиненная с начальником.
– Тут дело не в решительности. Главное управление вооружений твердо стоит на своем, однако долго так не продлится.
– «Новые концепции» стремятся как можно быстрее выдать какой-нибудь результат, по крайней мере какую-нибудь теорию. Это доктор Чэнь из Института изучения молний.
– Если бы наши институты сотрудничали друг с другом, возможно, дело и не дошло бы до этой точки, – воодушевленно пожимая мне руку, сказал полковник. – То, что мы собираемся показать вам сегодня, станет сенсацией для любого, кто занимается исследованием молний.
Как раз в этот момент освещение в комнате заметно усилилось, словно только что отключился какой-то мощный потребитель энергии. Несомненно, полковник также это заметил.
– Похоже, он зарядился, – сказал он. – Линь Юнь, проводите доктора Чэня, пусть он посмотрит. Я с вами не пойду, поскольку, как вы правильно заметили, нам нужно действовать решительно. Затем вы лично свяжетесь с Институтом изучения молний и установите между нашими ведомствами контакт. Я был знаком с бывшим директором Сюэ, ушедшим на пенсию, и, как и мы, он не смог заинтересовать руководство результатами своих работ.
По дороге я обратил внимание на оснащенные по последнему слову науки и техники лаборатории и мастерские – еще одно разительное отличие от «новых концепций»: несомненно, здесь занимались настоящей работой.
– Наши исследования молний разделены на две части, – объяснила Линь Юнь. – То, что мы сейчас увидим, относится к первой части: ударная система класса «воздух – земля».
Выйдя на улицу, мы увидели летчика и оператора вооружений, направляющихся к вертолету; двое техников убирали толстый кабель. Кабель уходил прямо в одно из зданий. Солдаты загружали в грузовик пустые бочки из-под горючего. Все были возбуждены предстоящим испытанием.
Линь Юнь проводила меня к укрытию из мешков с песком перед открытой площадкой размером с футбольное поле. Солдаты разгружали подъехавший грузовик, расставляя бочки в красном квадрате. Вдалеке взревели двигатели, и в облаке пыли, поднятой несущим винтом, вертолет медленно оторвался от земли, слегка наклонился вперед и полетел к площадке. На несколько секунд он завис над мишенью, затем у него из днища сверкнула ослепительная молния, поразившая бочки, и донесшийся практически сразу же раскат грома застал меня врасплох, заставив вздрогнуть. К этому грохоту примешивались глухие удары – это взрывались и воспламенялись пары́ бензина, остававшиеся в бочках. Какое-то мгновение я смотрел на черный дым, сквозь который пробивались языки пламени, затем спросил:
– За счет какой энергии вы создаете молнию?
– Источник энергии не наш. Это разработка Национальной лаборатории сверхпроводимости: аккумуляторные батареи с большим зарядом, сделанные из материала, обладающего сверхпроводимостью при комнатной температуре. Принцип, лежащий в основе этой батареи, очень прост. Если пустить непрерывный ток по большой петле сверхпроводящего проводника, накопится большая энергия.
В этот момент вертолет выпустил в землю длительный, но не слишком мощный электрический разряд. Между его корпусом и землей возникла тонкая длинная дуга, изогнувшаяся в воздухе изящными линиями танцора или натянутой ветром шелковой паутины, испускающей ультрафиолетовое свечение.
– Сейчас происходит сброс остаточного заряда батареи.
