По случаю нашего приезда собралось небольшое совещание с участием нескольких специалистов. Когда Линь Юнь озвучила нашу просьбу, сказав, что нам нужно сверхвысокоскоростное оборудование, специалисты поморщились.
– Наше сверхвысокоскоростное оборудование все еще не дотягивает до зарубежных аналогов. И работает оно крайне нестабильно.
– Назовите нам примерный порядок нужной вам скорости, – сказал один из инженеров, – и мы посмотрим, чем можно будет вам помочь.
– Нам требуется около тридцати шести миллионов кадров в секунду, – дрожащим голосом произнес я.
Я ожидал, что специалисты лишь покачают головой, но, к моему изумлению, они рассмеялись.
– И после такого вступления выясняется, что вам нужна лишь обыкновенная высокоскоростная камера! – сказал директор. – Ваши представления о высокоскоростной фотосъемке застряли в пятидесятых годах. В настоящий момент мы приближаемся к скорости в четыреста миллионов кадров в секунду. А ведущие мировые производители уже подошли к шестистам миллионам кадров в секунду.
Мы с Линь Юнь переглянулись, потрясенные этим огромным числом.
– Как вам удается протягивать кинопленку с такой большой скоростью? – наконец спросил я.
Все снова рассмеялись.
– Пленка в современных высокоскоростных камерах не движется, – объяснил другой инженер. – Движется объектив. Иногда изображение накладывается на пленку с помощью вращающегося зеркала; в других случаях для передачи и записи сменяющихся оптических изображений используется частотопреобразовательная лампа. Такая технология предпочтительнее для скоростей порядка ста миллионов кадров в секунду, о которых я уже говорил.
Мы немного успокоились, и директор устроил нам экскурсию по институту.
– Что это вам напоминает? – спросил он, указывая на дисплей.
Мы всмотрелись в изображение.
– Это похоже на медленно распускающийся цветок, – сказала Линь Юнь. – Но странное дело – лепестки светятся.
– Вот что делает высокоскоростную съемку самым нежным видом фотографии, – сказал директор. – Она превращает самые жестокие и грубые процессы в нечто светлое и изящное. Вы сейчас видите взрыв бронебойного снаряда, попавшего в цель. – Он указал на ярко-желтую тычинку в центре цветка. – Видите, вот это струя раскаленных газов, со сверхвысокой скоростью прожигающая броню. Съемка сделана со скоростью около шести миллионов кадров в секунду.
– То, что вы увидите сейчас, должно будет удовлетворить ваши требования к высокоскоростной съемке, – сказал директор, когда мы подошли к лаборатории номер два. – Камера делает пятьдесят миллионов кадров в секунду.
Сначала мы увидели на экране нечто, напоминающее застывшую водную гладь. На поверхность упал маленький невидимый камешек, поднявший пузырь, который разбился, разлетевшись во все стороны брызгами, а по поверхности побежали расходящиеся круги…
– Это лазер высокой мощности ударяет в стальную плиту.
– В таком случае что вы можете снять сверхвысокоскоростной камерой, делающей сто миллионов кадров в секунду? – спросила Линь Юнь.
– Эти съемки засекречены, поэтому, естественно, я не могу вам их показать. Но я могу сказать, что камеры следят за процессом управляемого ядерного деления в реакторе-токамаке.
* * *Высокоскоростная съемка процесса высвобождения энергии грозовым шаром прошла достаточно быстро. Макроэлектроны пропускались через все десять последовательных генераторов молний и возбуждались до крайне высоких уровней энергии, значительно превосходящих все то, чем обладает шаровая молния, возбужденная естественным путем в природе, вследствие чего процесс высвобождения энергии получался более зрелищным. Возбужденные грозовые шары входили в ограниченную испытательную зону, где размещались предметы самой разной формы из самых разных материалов: деревянные кубики, пластмассовые конусы, металлические шарики, картонные коробки, наполненные стружкой, стеклянные цилиндры и так далее. Все они были расставлены на земле или бетонных основаниях разной высоты. Под каждый предмет подкладывалась чистая белая бумага, что придавало всей зоне вид выставки современной скульптуры. После того как шаровая молния входила в зону, она замедлялась магнитной подушкой и далее плавала до тех пор, пока не высвобождала свой заряд или не гасла сама собой. По краям зоны были установлены высокоскоростные камеры, всего три штуки. Это были массивные, громоздкие сооружения, и несведущий человек ни за что не принял бы их за видеокамеры. Поскольку заранее никак нельзя было предугадать, какой именно объект поразит энергия грозового шара, нам приходилось всецело полагаться на везение.
Эксперимент начался. Поскольку он был крайне опасен, весь персонал покинул лабораторию. Управление ходом эксперимента осуществлялось дистанционно из подземного бункера, находящегося в трехстах метрах от лаборатории.
Монитор показал, как сверхпроводниковый аккумулятор выдал первый «пузырь», вступивший во взаимодействие с первой электрической дугой. Из динамиков донесся искаженный шелест, однако из находящейся в трехстах метрах лаборатории послышался громкий треск. И теперь возбужденная шаровая молния медленно поплыла вперед под воздействием магнитного поля, проходя через остальные девять дуг. Лаборатория наполнилась непрерывными раскатами грома. Каждый раз, вступая во взаимодействие с электрической дугой, шаровая молния увеличивала свою энергию вдвое. Яркость ее свечения не возрастала пропорционально энергии, однако цвет менялся: из темно-красного он стал оранжевым, затем желтым, белым, ослепительно-зеленым, небесно-голубым, сливовым, и, наконец, в зону ускорения вошел уже фиолетовый огненный шар. Мощное поле подхватило его, и в следующее мгновение он уже вошел в испытательную зону. Словно погрузившись в неподвижную жидкость, шаровая молния замедлилась и поплыла между объектами. Затаив дыхание, мы ждали. Внезапно последовал выброс энергии, сопровождаемый яркой вспышкой, и из лаборатории донесся страшный грохот, от которого в подземном бункере задрожали стеклянные шкафы. Высвобожденная энергия превратила пластмассовый конус в горстку черного пепла на белой бумаге. Однако операторы сказали, что высокоскоростные видеокамеры были направлены на другие объекты и поэтому ничего не записали. Затем были высвобождены одна за другой еще восемь шаровых молний, пять из которых разрядились, но ни одна из них не поразила объекты, на которые были направлены камеры. Последний выброс энергии поразил бетонное основание под объектом, разнеся его вдребезги. Обломки разлетелись по всей лаборатории, поэтому эксперимент пришлось приостановить. Мы вошли в лабораторию, чтобы навести порядок. В воздухе чувствовался сильный аромат озона.
Как только объекты были снова расставлены по местам, испытания возобновились. Один макроэлектрон за другим выпускались в зону, где они начинали играть в кошки-мышки с тремя высокоскоростными камерами. Инженеры-видеооператоры беспокоились за свои камеры, находящиеся в непосредственной близости к зоне экспериментов. Но мы настаивали на том, чтобы продолжать эксперимент, и вот во время одиннадцатого выброса энергии наконец удалось заснять, как шаровая молния поразила цель, деревянный куб со стороной тридцать сантиметров. Это был великолепный пример воздействия шаровой молнии на предмет: деревянный куб сгорел дотла, превратившись в пепел, сохранивший первоначальную кубическую форму, однако этот куб рассыпался от малейшего прикосновения. Когда пепел убрали, оказалось, что лист бумаги под кубом остался целым и невредимым и даже не был обожжен.
Исходная высокоскоростная съемка была загружена в компьютер, поскольку для того, чтобы просмотреть запись в нормальной скорости, потребовалось бы больше тысячи часов, из которых лишь двадцать секунд пришлись бы на собственно момент поражения цели. К тому времени как компьютерная программа выделила эти двадцать секунд, уже наступила ночь.
