Я решила проверить теорию с тайной влюбленностью.
– Вы с Наоми были... – я кашлянула, стараясь выглядеть естественно. – Вы с ней встречались... или что–то еще?
Или что–то еще? Серьезно, Финикс? Хорошо, что я собиралась готовиться и к экзамену по языку, потому что с ним явно появились проблемы.
Кэллам, судя по виду, повторял этот вопрос в голове. Сначала он растерялся. А потом смятение стало удивлением.
– Что? Нет, – он покачал головой. – Конечно, нет.
– Почему ты ведешь себя так, словно свидание с Наоми – высшее наказание? – спросила я, пряча улыбку.
– Не выдумывай. Я не говорил, что она не стоит свиданий. Просто она не подходит для меня, – Кэллам помахал карандашом, будто был против меня.
– Почему?
– Потому что мы работаем вместе, – он перевернул еще страницу и пожал плечами. – И я стараюсь избегать сложностей, а девушки их приносят, – он оторвал взгляд от книги. – А ты? Нашла кого–то здесь или дома, достойного свиданий?
Я напряглась на миг. Я не знала, совпадали ли у нас мотивы насчет этого вопроса – понять, доступен или недоступен другой человек.
Я пришла в себя и пожала плечами.
– С недавних пор моя политика схожа с твоей.
– Почему с недавних пор? – спросил он. – Если из–за Этана, можешь не объяснять.
– Это не из–за Этана.
– Тогда кто виноват в изменившейся политике свиданий? – Кэллам пытался сделать вид, что учился, но его взгляд не двигался по странице.
– О, после того, как я застала парня с другой. Было бы неудобно для него сначала порвать со мной, да?
Кэллам хмыкнул и покачал головой.
– Какой дурак, – он стиснул зубы, а потом кулаки. – Твои проблемы с доверием становятся понятнее, чем больше я узнаю тебя.
Я скривилась, не зная, как это воспринимать.
– Ура?
Я вернулась к книгам, сделала вид, что параграф про колонии был интересным в одиннадцать ночи, когда я сидела напротив единственного парня на планете, ради которого я пересмотрела бы свою политику не усложнять жизнь.
На бумаге он считался моим боссом, и летние романы ни к чему не приводили. И я знала, что не стоило искать новые отношения, когда недавно разорвала прошлые. Я знала, что он был вспыльчивым, а то и непредсказуемым. Он во многом раздражал меня, но и я с ним так поступала.
Но в тот миг, пока я сидела напротив него и притворялась, что учусь, я не думала о причинах, что мешали нам встречаться.
Я думала о поводах сделать это.
Я потянулась к чашке с кофе одновременно с ним. Наши пальцы поймали не ручки кружек, а переплелись между собой. Я застыла, не зная, что делать. Пусть он решает. Он мог отстраниться, мог продолжить держать меня за пальцы. Пусть он решает. Мне нужно знать. Я, как мне казалось, проявляла симпатию к нему. Он ничего не выдавал.
Пора было узнать, чувствовал ли Кэллам ко мне что–нибудь.
Сначала он застыл, как я, но через миг его лицо оттаяло, и он продолжил чтение. Он не убрал пальцы от моих.
Я пыталась учить дальше, пыталась. Но как мне сосредоточиться на истории на странице, когда я не могла понять даже первое предложение? Как мне учиться, когда мы держимся за руки... точнее, за пальцы?
Подушечки его пальцев были шершавыми, такими на вид казались и его ладони, но по бокам пальцы были нежными и гладкими. Я посмотрела на наши ладони, его пальцы казались вдвое больше моих, и это хорошо, ведь я не любила мелкие ладони. Его кожа была теплой, но не обжигала. Я словно прижимала ладонь к чистому одеялу, что только что вытащили из сушилки.
– Ты знаешь, что уже не тренируешь меня? – сказала я, поняв, что поучиться этой ночью не выйдет. Особенно, если мы продолжим держаться за пальцы. – Если ты переживал из–за этого.
Я не понимала, что Кэллам перестал стучать карандашом, пока он не опустил его на стол рядом с собой.
– Это входит в миллион моих переживаний, – он смотрел на меня все время, пока говорил это, но я заметила, что ему сложно было не отводить взгляд. Он словно стыдился слов. Я не знала, почему.
– А какие еще? – мне хотелось знать.
Кэллам посмотрел на наши ладони. Возле уголков его глаз появились морщины.
– Все остальное.
Я хотела ответить «Спасибо, что уточнил», но дверь домика распахнулась за нами. Знакомая фигура спрыгнула по ступенькам. Этан не заметил нас случайно, как Наоми. Казалось, он видел только нас.
– Поэтому ты прогоняла меня? – Этан пошел к нам с кривой улыбкой на лице. Как и Наоми, он был наряжен для развлечений. – Потому что тебе нравятся грубые и мужественные?
Я изобразила интерес к учебе.
– Мужественные – это точно, – пробормотала я так, чтобы он слышал.
Кэллам тихо посмеивался напротив меня.
– Ладно, не буду мешать вам учиться, – Этан подмигнул нам. – А я пошел охотиться на будущую девушку.
– Не мешкай на пути к судьбе из–за нас, – я махнула в сторону машин персонала.
– И все–таки что вы «учите»? – Этан склонился к книгам на столе. Но смотрел недолго, а потом вскинул брови в мою сторону. – Химию?
– Пока, Этан, – вздохнула я.
Он рассмеялся, отходя.
– Французский? – выпалил он следом. – Voulez–vous coucher avec moi? Ce soir?
Кэллам крепче сжал мою руку, его челюсть напряглась.
– Сам иди спать, – сказала я ему. – Ce soir. А потом еще. И еще.
– Ладно, не французский, – Этана уже почти не было видно, но голос еще доносился. – Понял. Вы изучаете... анатомию человека, да?
– Пока, Этан, – почти прокричала я в его сторону.
– Он настырный. Тут не поспоришь, – Кэллам закончил смеяться и поднял карандаш.
– Лучше бы он направил свою настырность в другое место, – вздохнула я и сделала запись в блокноте, не связанную с темой, которую я учила. Я потянулась за кружкой.
Далеко я не продвинулась.
Пальцы Кэллама обвили мои и удерживали ладонь на месте. Я забыла, что мы все еще держались за руки.
Кэллам мягко сжал мою ладонь, все еще удерживая ее на месте.
– Это меня успокаивает, – сказал он и продолжил читать страницу.
ДЕВЯТНАДЦАТЬ
Я делала это. Возглавляла первое задание как только назначенная вожатая в лагере Кисмет. Это было сильным чувством.
Я была впереди, Эван замыкал строй, а посередине было пятнадцать туристов из лагеря с разной степенью опыта поездок на велосипеде по горам. Гарри был с нами, не собирался пропустить
