– Выходи сейчас, дурачок! – опять крикнул Ярослав. – Сейчас выйдешь, бить не буду!
Парень выстрелил. Попал в дерево Ярослава, дерево было сухое, не вскипело, заряд прожег его насквозь.
– А теперь буду! – крикнул Ярослав.
Стрельба продолжилась. Я перевернулся на спину и устроился между корнями, на всякий случай, чтобы не задело. Удивительно странное начиналось лето, фантастическое лето. «Бродяга», Инстербург, заповедник, интересные люди в лесу. Когда их приведут во вменяемое состояние, надо обязательно с ними пообщаться, я уже говорил, я люблю тайны, в нашем мире их так мало осталось.
Хотя, скорее всего, и тайны никакой нет, а есть скучное объяснение, на любой случай есть объяснение. Туристы, отравившиеся древней боевой дрянью. Археологи, вдохнувшие черную плесень в сырых гробницах Рюгена. Спелеологи, угоревшие в узких лазах Гипербореи. Шутка. Плохая затянувшаяся шутка Тыквера, он любит шутить, он…
Бзжах. Прямо над головой.
– Плотно палит, – с удовольствием сказал Ярс из-под своего дерева. – Скоро трубку в бластере пережжет.
– У него, кажется, истерика, – заметил Лютер из-за соседнего. – Макс, давай спасателей вызывать, чего тянем?
Ага, спасателей, транспондер-то во мху остался.
– Погоди спасателей! – потребовал Ярослав. – Погоди вызывать, успеешь! Навалять хочу этому… В глаза ему посмотреть!
Ярослав выставился из-за дерева.
– Готовь уши, стрелок! – крикнул он. – Учить тебя будем!
По стволу, оставив малиновый рубец от вскипевшей смолы, чиркнул разряд.
– Я буду решительно беспощаден! – пообещал Ярс.
В ответ парень влепил еще один заряд, но уже в мое дерево. На меня упало множество шишек и рыжей хвои.
– Хватит стрелять! – попросил я безнадежно.
И еще раз. Пару зарядов, и дерево рухнет.
– Мимо! – с азартом крикнул Ярс. – Давай еще, танкист!
Трубка выгорала. Разряды становились бледнее, остывали, из слепяще-белого смещались в желтый, сосны не разрывались при попадании, а вспыхивали в местах ожогов и гасли почти сразу.
А у парня, кажется, действительно раскручивалась истерика – он палил уже без разбора, не особо и целясь, в нашу сторону, разряды уходили в пустоту. Он что-то кричал, сбиваясь, захлебываясь через рыдания, я не мог разобрать ни слова. Психоз, реактивное состояние, себя не помнит, язык не контролирует.
– В сороковой раз говорю, вызывай СЭС! – потребовал Лютер. – Этот дурачок всех перебьет!
– Как я вызову?!
Транспондер блестел во мху, ровно между мной и танком. Неудобный вектор, легко на заряд нарваться. Если рискнуть влево-вправо, потом броском…
– Танкист, сдавайся! – ехидно крикнул Ярс.
Он выскочил из-за сосны, перекатился по земле за соседнее дерево, спрятался. Стрелок успел выпустить два разряда. Промазал. Нет, этого безумца надо разоружать. В спасательной службе, конечно, профессионалы, но если они появятся здесь в оранжевых костюмах универсальной защиты, у него последний разум испарится. Он их перестреляет в этом своем исступлении.
Кажется, Лютер тоже это понял.
– Надо его размотать… – сказал Лютер. – Давайте с разных сторон! Я пошел!
И тоже выкатился. Лютер десантник.
Лютер десантник, десантников учат мгновенно форсировать скорость, он быстрей обычного человека, меня, например, в полтора раза, и в ускоренном состоянии ему, пожалуй, ничего не стоило бы разоружить стрелка.
Если бы не танк.
Стрелок, по-видимому, тоже не был дураком, понимал, что на открытой местности шансов у него немного, именно поэтому под танк и запрыгнул. По бокам траки и гусеницы, корма просела в землю, фактически долговременная огневая точка получилась. И достать его оттуда можно только в лоб. А в лоб на бластер не попрешь.
Лютер перебегал от сосны к сосне. Делал ложные движения, финтил, перекатывался, прыгал. Иногда настолько быстро, что я не успевал его разглядеть.
Парень из-под танка смог выстрелить три раза. Он очень сильно отставал от Лютера. Мимо, мимо, мимо.
– Я тебе ухо никогда не прощу! – выкрикнул Ярослав.
И тоже выскочил из укрытия.
Ярослав пилот, ему форсаж ни к чему, однако его восприятие и анализ объема пространства гораздо глубже, чем у Лютера. Это, пожалуй, дает преимущества большие, чем скорость. Попасть в него практически невозможно, ну, если разве исподтишка, или если ты сам пилот.
Стрелок вряд ли был пилотом. Он не попал. Выстрелы стихли. Трубка все-таки прогорела. Мне не пришлось скакать между соснами, я все же не настолько быстр.
– Все целы? – на всякий случай спросил я.
Теперь мы залегали за соснами треугольником, в центре которого располагался танк. Я поднял голову, выглянул быстро.
Танк. Стрелка не видно, забился поглубже, видимо.
Звуков не слышно.
– Целы, – отозвались Ярослав и Лютер.
Выстрел.
Я вздрогнул.
Больше выстрелов не было. Я лежал и слушал. Ничего.
– Спеклась трубка, – сообщил громко Ярослав. – Отстрелялся, стрелок.
Ярослав злорадно засмеялся.
– Сейчас я ему… уши пообрываю…
Ярослав начал угрожающе щелкать суставами пальцев, слышно было издалека.
– А если поменяет? – Лютер быстро выглянул и спрятался обратно за ствол.
– Не успеет, – заверил Ярс. – Минут десять нужно на трубку, да и уметь надо… Я пошел.
Я не успел ничего сказать, Ярс поднялся и выступил из-за дерева. Рисковал. Выстрела не последовало. Из-за другой сосны показался Лютер. Я тоже поднялся.
Выстрела не было.
– Уши-уши, стали как груши… – мурлыкал Ярослав, направляясь к танку.
Шагал Ярослав расслабленной походочкой, но напрямик не ломился, я заметил, заходил с кормы, стараясь держаться деревьев, чтобы при любой опасности, пусть хоть самой малейшей, успеть среагировать.
Лютер двинулся к девчонке, я за ним.
Она так и сидела под елкой у камня. Лютер пощупал пульс, сначала у нее, потом у себя.
Ярослав заглянул под танк.
Я подошел к транспондеру, поднял.
– Ну что там? – спросил я. – Как этот бомбардир? Успокоился?
– Да, тут я… – отозвался Ярослав.
– Волоки его сюда, надо, пожалуй, поговорить.
Ярослав стоял, согнувшись, и смотрел под танк.
– Ярс! – позвал я. – Тащи сюда стрелка…
Он меня не услышал.
– Ярс!
Он вздрогнул, выпрямился и побрел прочь.
– Ярослав! – позвал я. – Да что с тобой?!
Ярослав очнулся, почесал голову, приблизился быстрыми шагами. Он взял меня за руку и отвел в сторону. Он тяжело дышал, глаза бегали, держал меня за запястье и не отпускал.
– Макс, вызывай спасателей! – крикнул сбоку Лютер. – Тут плохо все! Скорей!
– Отпусти, – сказал я Ярославу.
Он отпустил. Я достал транспондер, начал скручивать защитный клапан, пальцы скользили по барашку. Ярослав смотрел одурело в сторону.
– Там этот… – он кивнул в сторону танка. – Этот дурачок…
Я скрутил клапан.
– Этот дурачок застрелился, – сказал Ярослав.
– Как?
– Последним разрядом, – у Ярослава дернулась щека. – Приложил к подбородку…
Ярослав привалился к сосне. У Ярослава было неподвижное лицо. Он очень контролировал свое лицо.
– Ты что сказал… – я поглядел на танк, танк как танк, горелый танк. – Зачем?
– Застрелился, – повторил Ярослав шепотом. – Умер…
Умер. До послезавтра.
– Да вызывай ты спасателей! – заорал Лютер.
Я сдвинул переключатель, транспондер замигал красным. Сорок секунд. Время отклика спасателей по Северной Европе. Обычно быстрее.
– Он что, дурак? – спросил у меня Ярослав. – Он ненормальный, зачем он… Сходи сам посмотри, Макс, он себе в голову…
Тридцать семь. Я считал. Тридцать четыре. Обычно быстрее, дежурные ховеры висят на пятнадцати километрах над контрольными секторами.
– Ты вызвал спасателей?! – орал Лютер. – Ты вызвал?!
Двадцать девять. Не хочу я смотреть. Не хочу. Ноги трясутся. Двадцать.
Тучи. Туча натолкнулась на горб земли и расческой прошлась между соснами, забрав пыль, липкий серый прах, и втянулась в небо, оставив
