Брокрин наблюдал за сценой, надеясь, что живительный глоток приведет выжившего в чувство, но он оставался в граничащем со смертью беспамятстве.
— У меня к нему столько вопросов, — вздохнул капитан.
— Пока с его рассказом о том, что произошло с ним и кораблем, придется обождать, — ответил Готрамм, затем направил взгляд на черный зев трюма: — А что с остальной командой?
— Мы соберем все кости и подготовим их к отправке в Барак–Урбаз, — ответил Брокрин. — Это меньшее, что мы можем для них сделать.
— Лично я предпочту находиться подальше от Барак–Урбаза, когда они получат подобный груз, — поделился Скагги, чем заслужил недобрый взгляд капитана.
— Еще бы. За такие дела много не выручишь. Но я уверен, что они захотят оказать своим сородичам последние почести.
Логистикатор поднял с пола ошейник упыря и потряс его перед глазами Брокрина:
— Они захотят отомстить, и как бы в гневе им не вздумалось обвинить во всем нас. Мало будет просто вернуть пару обглоданных костей.
В этот момент с «Железного дракона» спустили ремни, и каперы Готрамма привязали к ним бесчувственного члена команды «Бурекола».
— Если он оклемается, я сумею представить все в лучшем для нас свете. А окажись он важной птицей, то можно будет подумать о награде, которая окупит всю экспедицию.
Готрамма разозлил подход логистикатора.
— Мы не стервятники, ищущие, на чьем бы горе разжиться.
— Нам жизненно необходимо разжиться хотя бы за счет чего–то. Ты, наверное, забыл про Джангаса: мы взяли человека на борт. Под свою ответственность. И теперь, когда он мертв, нам придется выплатить Керо вергельд. Вдобавок он сын вождя, а значит, племя может потребовать возместить ущерб сталью в размере, десятикратном весу убитого кочевника.
— Мы заплатим, — угрюмо кивнул Готрамм.
— Еще бы! — отозвался Скагги. — По кодексу мы несем ответственность не только за человека, но и за продолжение торговли с чуйтсеками. Если мы настроим племя против дуардинов, всем до последнего харадронцам в нашем флоте придется возместить прибыль с будущих торговых сделок, которые по нашей вине не состоятся. — Логистикатор мрачно посмотрел на Готрамма. — А теперь задай себе такой вопрос: как мы будем все это возмещать, если до сих пор наша экспедиция даже не окупила расходы на еду, топливо и боеприпасы!
Готрамм забормотал что–то себе в бороду, силясь найти довод, который перевесит неумолимую правдивость слов Скагги. Да, им придется расплатиться за смерть Джангаса, но в сложившейся ситуации нельзя было с уверенностью сказать, смогут ли они.
— Что–нибудь придумаем, — вмешался Брокрин, — харадронцы всегда выполняют обязательства. Только глупец будет ждать и смотреть, как долг обрастает процентами.
Тут Брокрина похлопал по плечу Турик, лейтенант Готрамма, отвлекая от разговора.
— Можно поднимать, — сообщил рыжебородый арканавт, указывая на перевязь.
Выжившего дуардина обвили ремнями, скрепленными пряжками, как гуся для праздника Возвышения. О том, что он выскользнет из пут во время переноски на броненосец, казалось, можно было не беспокоиться. Готрамм поднял руку, готовясь подать сигнал команде «Железного дракона» тащить вверх, но в последний момент передумал. Он вспомнил Брокрина, его лицо, когда тот говорил об ответственности за Джангаса, словно это было для капитана что–то личное. Если капитан демонстрировал такое чувство долга по отношению к человеку, то уж собрату Готрамм должен был оказать не меньшее, а то и большее уважение.
Готрамм подошел к связанному дуардину и тщательно проверил, надежны ли крепления, не изношены ли ремни. Затем он подергал веревку, убедился в ее прочности и вновь поднял руку, чтобы отдать приказ.
Ослабевшие пальцы схватили его за ногу, и еле слышные слова чудом докарабкались до его ушей. Ошеломленный, он посмотрел вниз: спасенному дуардину удалось пробить крошечную брешь в пелене беспамятства. Неистовый страх читался в его широко открытых глазах. Готрамм не удивился бы, если бы дуардин верил, что все еще находится под обломками, а вокруг снуют голодные стаи плотоядных упырей, но из его слов каперу стало ясно, что дуардин осознает свое спасение.
— Не увозите меня без сундука, — тихо прохрипел он с мольбой в глазах. Пальцы стиснули ногу Готрамма еще сильнее. — Мой сундук. В трюме. Сундук.
Капер успокаивающе положил руку ему на грудь и сказал:
— Я добуду твой сундук. Тебе же пока нужно отдохнуть.
Но тот продолжал волноваться. Хватка его стала еще более крепкой, в голосе зазвучало отчаяние:
— Мой сундук. Не оставляйте здесь мой сундук!
От усилий дуардин зашелся сухим, раздирающим горло кашлем, который сотряс все его тело. Окончательно обессилев, он обмяк в объятиях обвязок. Турик помог Готрамму аккуратно разжать его пальцы. После этого команда «Железного дракона» подняла единственного выжившего над обломками погибшего броненосца.
— Мы должны благодарить богов за то, что он жив, — произнес Брокрин, глядя, как его поднимали все выше и выше.
— Про какой такой сундук он бредил? — недоумевал Скагги.
— Видимо, про тот, который потерял где–то в трюме, — пожал плечами Готрамм, — так он, во всяком случае, сказал. Наверное, внутри хранится что–то для него важное.
— Учитывая состояние корабля, самое важное, что следует делать в трюме, — это выбираться из него как можно скорее, — поделился мнением Скагги и обратился к Брокрину: — Что ж, он жив, как ты и сказал, но его мозги превратились в тухлый сыр.
Логистикатор постучал себя по виску и выпучил глаза. Боковым зрением он заметил, что Готрамм направился к дыре.
— Ты что, всерьез собрался туда лезть? — насмешливо поинтересовался он.
— Я дал ему слово, что отыщу, — невесело улыбнулся в ответ Готрамм. — Капитан, у нас есть в запасе время?
— Пока не поднимем на борт тело Джангаса и кости погибшей команды, — ответил Брокрин, — заниматься поисками особо некогда. Собирая останки, я никакого сундука не заметил.
— Да ничего там нет, — чуть ли не простонал Скагги, нервно теребя бороду.
—
