Сияние вокруг железного котла усилилось. Несмотря на жар плавильной печи, по цеху пронесся ледяной холод, образовав на стенах кристаллики льда. Здесь творилось колдовство, могучее и колоссальное. Кхорам использовал свое владение темными искусствами, чтобы направлять сгущавшуюся энергию, питать ею сосуд, который он выбрал давным–давно. Крикуны и летучие диски в один момент растворились в воздухе: сила, что поддерживала их существование в Хамоне, иссякла, скормленная эфирному золоту, которое теперь бурлило в нетерпении.
— Побежденный, как о нем думали, живет, дабы вернуть себе трон! — каркающим голосом возвестил Кхорам. — Призматический Король явился!
Дергавшаяся туша крикуна придавила Грокмунда к полу. Его крылья хлестали эфирного химика, яростно били, не давая ему выбраться из–под демона. Дуардин крепко приложился головой о камень, из его рта потекла кровь. В бороде увязли выбитые зубы. Очередной взмах крыльев перебил дуардину нос.
Внезапно демон перестал давить. Грокмунд услышал, как крикун, встав на дыбы, издал болезненный вой. Из разорванной плоти потек гной, который, капая на раны, вызывал ожоги. Терзаемый непрекращавшейся чередой ударов, крикун вопил все громче, все оглушительнее. Грянул выстрел — и демон затих, повалился набок и затрепыхался изувеченной окровавленной кучей.
Убийца демона оттолкнул дохлую тушу от Грокмунда. Затем он наклонился, схватил руку эфирного химика и начал оттаскивать его в сторону. Оказалось, его спас Готрамм, практически неузнаваемый, поскольку все его лицо было покрыто запекшейся кровью. Грокмунд почувствовал новый укол боли. Боли, порожденной виной. Он осознавал масштаб сражения и понимал, что не один он нуждался в подмоге. Однако Готрамм решил помочь ему — незнакомцу из чужого небесного города.
— Отходим! — приказал Готрамм. — Отходим к плавильне!
Грокмунду удалось повернуть голову и рассмотреть позицию, с которой Готрамм намеревался оказывать сопротивление. Дверцы печи были распахнуты настежь, и из ее пасти вырывалось пламя. Хоргарр стоял у приборной панели и управлял рычагами, отвечавшими за уровень подачи топлива в устройства: главный двиргателист использовал печь, чтобы создать стену огня, которая будет прикрывать один из флангов. Спины дуардинов защищала стена цеха, таким образом, единственным способом подступиться к харадронцам оставалась лобовая атака. Это не сильно увеличивало их шансы на выживание, но если уж им суждено принять смерть, они встретят ее в бою.
Несколько харадронцев сумели отбиться от своих противников и последовали приказу капитана. Отступавших дуардинов яростно преследовали и люди, и зверолюды. Птицеголовые хаоситы пикировали на харадронцев, пасти на нижней части демонических дисков лязгали зубами и брызгали слюной. Культисты в масках швырялись в противников сверкающими энергетическими сгустками, убивая одних, обугливая защитные доспехи другим.
На помощь Готрамму подбежал Турик и схватил Грокмунда за вторую руку. Вдвоем они оттащили его в их импровизированный укрепленный пункт. В какой–то момент на них на лету напал зверочеловек, но, к радости дуардинов, он промахнулся и пронесся сквозь вырывавшееся из печи пламя. Демонический диск выбрался из огня невредимым, но наездник на его спине являл собой кричащий факел. Горелые остатки шерсти и перьев слезали со шкуры, обнажая жареное мясо.
Крики зверочеловека затмил внезапный предсмертный вопль дуардина. Грокмунд приподнялся и увидел командира хаоса с палашом. На клинке висел Скагги. Хаосит пробил грудь логистикатора и оторвал его тело от земли с такой легкостью, словно дуардин весил не больше детской куклы. По мере того как жизнь покидала Скагги, атмосфера в цеху изменялась, в воздухе начало кружиться плотное ощущение разрушения и гибели.
Внимание Готрамма притянул котел с эфирным золотом; все, кто находился в пещерном отсеке, глядели туда же. В потрясенном изумлении люди, зверолюды и дуардины наблюдали, как сияние вокруг него набирало яркость. Демонические жеребцы мгновенно растворились прямо под ногами культистов, и те попадали на пол. Крикуны исчезли, а их инфернальная сущность была отправлена на корм той силе, что накапливалась прямо перед дуардинами.
Та тень, что Грокмунд видел в плавильной печи, отражение крупной хищной птицы, не шла ни в какое сравнение с тем, что в действительности поднималось из котла.
Перед существом, что видел Грокмунд, перед изображением, над которым замирал Готрамм, бледнели даже самые жуткие ночные кошмары. Оно достигало колоссальных размеров: в десять раз выше любого дуардина. Тело было тонким и отощалым, но сухие, жилистые конечности не давали усомниться в их силе. Ноги и руки оканчивались длинными когтями, пальцы покрывала плотная чешуя. На остальных частях гуманоидного тела, а также на широких — как у кондора, только много крупнее — крыльях на спине росли перья. Кончик каждого пера расцвечивал жуткий рисунок в виде глаза. У существа была орлиной формы, с загнутым острым клювом голова, которая покоилась на длинной, как у стервятника, шее, казавшейся слишком тонкой, чтобы выдержать столь массивный груз. Птичий облик завершали фасеточные, как у бабочки или мухи, глаза.
Не внешность восставшего перед ними существа пугала Грокмунда сильнее всего, не испускаемая им аура злобной силы, но то, из чего оно состояло. В крепости находилось создание не из плоти и крови, не из чародейского подобия плоти, как у демонов, которое они обретали, вторгаясь во Владения Смертных. Тело монстра было полностью золотым. От пернатой макушки до кончика самого нижнего из когтей чудовище состояло из цельного золота. Когти и перья, руки и крылья — все было тусклого золотого цвета. Даже его жуткие глаза, разделенные на тысячи фасеток, представляли собой золото.
Та тень, отражение в расплавленном эфирном металле: Грокмунд с самого начала неверно истолковал его значение. Он считал, что столкнулся с изъяном в самой руде, каким–нибудь неизвестным паразитом, устроившим себе внутри месторождения дом. Теперь же его озарила чудовищная правда. Чужеродный организм не просто забрался в золото — само оно представляло собой организм! Так же, как волосы в бороде Грокмунда были его частью.
Он услышал, как ликовал чародей. Грокмунд не понял
