Взгляд отдалился, а затем вновь пробежался по всем пяти ингредиентам. Только теперь Марко заметил, что картину показывали не по порядку. Взгляд перескакивал с одной полки на другую.
Верхняя, нижняя, средняя, снова нижняя и снова средняя.
Нужная последовательность.
А затем образ химеры, лежащей в кругу преобразования, и пять лучей звезды, вписанной в круг…
Картина моргнула. Отозвалась внутри болью, а затем вдруг та боль резко ушла.
И Марко ощутил себя снова в лазарете. Тия лежала, прикрыв глаза. Язык химеры вывалился. Дыхание было тихим и неровным – грудь вздымалась медленно.
– Ничего себе, – Марко медленно опустил голову Тии назад на стол и отошел в сторону. Руки тряслись, ноги тоже, а мысли скакали внутри, не подчиняясь законам логики.
Что это было? Его мозг сам придумал историю, которую показала химера, или она только что рассказала, что именно может ей помочь? Пять составляющих, чтобы внутренняя боль отступила, оставив лишь облегчение.
Это было или нет?
Он все понял правильно?
У него получится?
Марко потер переносицу, но это не помогло. Он помассировал виски, но и это не принесло желаемого облегчения. Тогда в ход пошла рука, отвесившая самому себе пощечину.
В тишине лазарета звук прозвучал неожиданно громко, но на это было наплевать. Самое главное, что ничего не изменилось – никаких больше видений, а только стойкое ощущение, что Тия именно что сказала – сделай это со мной, и все будет хорошо.
Но как именно она себе это представляет?!
* * *Час спустя Марко гулял по улице в лучах заходящего солнца, но на красивые виды внимания не обращал. Репортеров, стайкой круживших вокруг, он тоже не замечал. Наверное, даже не разглядел бы, метнись они ему под ноги со своими извечными вопросами и размышлениями. Не до них сейчас. Совсем не до них.
Марко бормотал под нос, качал головой, делал руками странные жесты, то вскидывая кулаки вверх, то указывая на кого-то, то словно бы успокаивающе разводя ладони в сторону.
Сказать по правде, репортеры его тоже старались не замечать. Побаивались – мало ли что у парня с головой? – и все еще помнили встречу в городке. Тогда им пришлось позорно капитулировать, а ведь парень в тот момент выглядел куда адекватней. Поди пойми, чего он в текущем состоянии устроить может.
А Марко тем временем репетировал диалог. Вернее, несколько диалогов – он пока не выбрал, к кому именно обратится за помощью и доверит тайну. Вроде самым очевидным кандидатом выглядел Никола, но ведь алхимик наверняка не поверит. А если даже и поверит, то не факт, что показанное Тией преобразование ему что-то скажет. Он начнет проверять и перепроверять, а драгоценное время уйдет.
Откуда-то – наверняка тоже от Тии – Марко знал, что ритуал необходимо устроить в ближайшее время. Если не в эту ночь, то хотя бы следующим утром.
Кто тогда? Алекс? Ветеринар не доверяет алхимикам, так что вряд ли согласится устраивать нечто такое, да еще и со своей пациенткой. Это ведь Марко и Тия уверены, что все станет хорошо, а его еще убедить надо.
Кай? Мхит? Гикки и Волец? Все они не подходили тоже. Как они смогут понять, что происходит с Марко? Разве у них были химеры? Нет, Марко совсем не против, что у большинства людей их нет, но ведь у них нет и всех этих проблем и переживаний, к которым привыкаешь с детства. И химеру ощущаешь не просто как какую-то зверушку, которая с тобой ходит, а как настоящего члена семьи, о котором надо заботиться и которого всегда надо принимать в расчет.
Левич? Тут вообще без вариантов. Хозяин команды и без того слишком любопытен в части того, что касается Тии. Если он еще узнает, что она способна сама себя лечить и совершенствовать, то не отстанет, пока не выведает всех секретов.
Тогда кто? Кого позвать на помощь? Кому можно доверять и кто поймет все то, что происходит сейчас с Марко?
Вывод напрашивался только один, пусть он и не очень нравился Марко. Но все другие варианты казались еще хуже, так что он развернулся и целеустремленно пошел к шатру.
Некоторые из репортеров даже вздохнули с облегчением.
* * *Во время ужина Штефан подсел на лавку к алхимикам. Немного послушал, как они спорят о свойствах плазмы, а потом потянулся с громким кряхтением, привлекая к себе внимание, и громко сказал в своей неповторимой презрительной манере:
– Радован, мне кажется, что ты схалтурил.
Алхимик вместо того, чтобы возмущаться или оправдываться, пожал плечами. То ли давно привык к плохому характеру Штефана, то ли не воспринял его фразу всерьез. Но того не смутило, что собеседник решил отмалчиваться.
– Да-да, схалтурил. Особенно если сравнивать тебя и Николу.
Сидящий неподалеку Гикки тут же пододвинулся поближе к алхимикам и навострил уши.
– И чем же я тебя так обрадовал? – Никола заинтересованно приподнял бровь.
– Не ты обрадовал, а Радован расстроил! – Штефан продолжал демонстрировать прикладное применение антидипломатии. – Не то чтобы ты был умнее его… Но его тупость – это как штаны.
– Это еще почему? – Радован не выдержал и начал отвечать.
– Да потому что на голову не напялишь. Только совсем на другое место.
– Ну, почему не напялишь, – Гикки не выдержал и подключился к беседе. – Если затянуть пояс на лбу, штанины очень смешно развеваются на ветру!
В ответ алхимики синхронно повернулись и посмотрели на Гикки с таким выражением лица, что тот раскинул руки в стороны со словами:
– Простите, молчу-молчу!
– Что именно ты назвал тупостью? – спросил Радован обиженным голосом. Его явно задели слова Штефана. А особенно то, что их высказывали при всех за ужином…
– Смотри, – Штефан вытянул из кармана пачку листков, исписанных мелким почерком. – Перед трансформацией мы оговорили это, это и это…
Его палец быстро двигался по бумаге.
– И? – Радован приподнял бровь.
– И при чем тут я? – пробормотал Никола.
Алхимики ответили синхронно, отчего не сразу удалось разобрать, что именно. Но Штефану напрягаться не приходилось, он сидел совсем рядом.
– Радован утверждал, что у кожи Борсая будет повышаться сопротивляемость агрессивным средам при попадании в красный спектр цвета. На случай открытого огня.
– Она и повышается…
– Нет! – Штефан победно взмахнул бумажкой. – То есть повышается, если свет сопровождается теплом, а вот если огня открытого рядом нет, то…
– Стой, – Радован рассмеялся. – Ты же помнишь, что мы запланировали это изменение именно в расчете на пламя.
– У меня этого не записано. Про красный спектр ты говорил точно. Про тепло у меня ничего не записано.
– Даже если и не записано, то логически…
– А меня не интересует логика, – Штефан усмехнулся. – Мне важно, чтобы обещания выполнялись.
– То есть я выполняю обещания лучше? – Никола попытался все-таки узнать, почему его примешали к этому спору.
– Ты их тоже не выполняешь. То есть перевыполняешь. Я взял документацию по изменению Тии, и там ничего не сказано про такую трансформацию. А потом я пересмотрел запись гонки, наложил ее на графики самочувствия химер и выяснил, что именно в красном спектре резистентность чешуи повысилась на целых полтора процента!
– Тьфу ты, – Никола всплеснул руками. – Это может быть погрешность. В линейке общей трансформации шкуры.
– Тем не менее Тия получила преимущество, которое не вносили в документы, а Борсай не получил преимущество, которое в них записали. Почему?
– Штефан, – Никола пытался сохранять спокойствие, но голос его дрожал – то ли от сдерживаемого смеха, то ли от злости. – Уверен,
