— Простите, — занервничала я, ерзая на прилавке и осматриваясь по сторонам. — Извините… Прошу тебя, не надо! Я… Ты что делаешь?
Платье с меня почти содрали, заставив закусить губу от ужаса.
— Расслабься, наказанье мое, — прошептали мне, проверяя кружево и сбрасывая мое платье на пол. — Думаешь, нас не поймут? Конечно, поймут.
— Пожалуйста, — молила я, прикрывая грудь руками. — Зачем? Давай хоть дойдем до примерочной!
Я представляла, как вокруг нас собралась целая толпа зрителей с отпавшими челюстями.
— Ты не боишься, что нам сейчас будут давать советы все кому не лень? — проскулила я, заходя с другой стороны. В крови плескался адреналин, чувство жгучего стыда обжигало вместе с настойчивыми и далекими от целомудрия поцелуями.
— Тихо, тихо, — шептали мне, пока я понимала, что мне уже все равно. Повязка медленно скользнула с моих глаз. Я зажмурилась, чувствуя, как дьявольски колотится мое сердце, а потом открыла глаза, видя комнату, объятую полумраком. В комнате, кроме нас, никого не было. Я сидела на большом письменном столе, а рядом лежало невероятно красивое платье с расстегнутой молнией.
— Так вот она какая, тряпочка половая? — спросила я, чувствуя, как у меня от пережитого волнения дрожат руки.
— Тряпочка — да, — закусил губу демон, а потом, осторожно сдвинув рукой платье на самый край, прижал меня к себе. — А вот так — половая, наказанье мое!
Я все еще пыталась понять, что происходит, пока меня долго и нежно утешали, заставляя кусать губы.
— Почему… — задыхаясь, прошептала я, приоткрывая чужие губы и собираясь подарить свой поцелуй в ответ, — ты называешь меня «наказанье мое»?
— Потому… — шептали мне, целуя как в последний раз, — что меня… тобой… наказали… Я даже в отпуск… заслуженный не пошел…
— Не могу понять… — задохнулась я, когда мое лицо взяли в свои руки, пока мой затуманенный от нежности взгляд ласкал в полумраке любимые черты. — Я — суровое наказание? Или мягкое?
— Хм… — меня поцеловали в кончик носа, а я понимала, что расправлять уже нечего. — Как ты думаешь, наслаждаться наказанием — это мазохизм? Сейчас все узнаем. Учти, амнистия будет только утром.
Глава десятая
Конь в пальто, или Где сядешь, там и слезешь
Черепай меня, большая покатаха!
Мы ехали в машине, пролетая мимо светофоров и мастерски рассекая огромные пробки. На моем колене покоилась чужая рука, нежно поглаживая гладкий черный чулок. Изредка на меня бросался взгляд, после которого перед глазами вырисовывались сцены, от которых я прикусывала губу и отворачивалась к стеклу, даря своему отражению улыбку коварной обольстительницы и соблазнительницы. Не могу сказать, что чувствовала смущение, вовсе нет. Машина остановилась, заставив покачнуться на сиденье. На мою щеку легла рука демона, нежно разворачивая мое лицо к себе и поглаживая пальцами мой подбородок, изучая его маленькую волевую ямку. Я никогда не видела такого взгляда. Он был похож на темный мед, который медленно, соблазнительно, как в рекламе, густо тек по моей душе сладким трепетом, заставляя вздрагивать и чувствовать, как пересыхают губы, когда я мысленно приоткрывала чужие губы для поцелуя. Прикосновение, которое, словно электричество, заставляло слегка вздрагивать и замирать. Я прожила тридцать лет, но такое в моей жизни случилось впервые.
— Так! Я вообще-то за кофе собирался! Наказание мое! — опомнился демон, подарив теплый и нежный поцелуй. — Тебе какой?
Я сидела в машине, со скучающим видом следя, как за окном мелькают проезжающие машины, как горит лента фонарей, все еще освещая предутренний сумрак, и вертела на пальце тяжелое кольцо с древними рунами и демоническим камнем.
— Ай! — возмутилась я, когда кольцо слетело с пальца и с глухим стуком упало на коврик. Я наклонилась, шаря руками по полу в надежде найти кольцо раньше, чем вернется демон. В голове вертелся автомойщик, который растерянно протягивает демону кольцо. Мои пальцы нервно шарили по коврику, а я прислушивалась, не откроется ли дверь, застав меня в столь интересной позе за столь увлекательным занятием.
Кольцо было найдено, а я выдохнула с облегчением, резко подаваясь вверх.
— Ой! — я стукнулась головой о приборную панель, потирая место ушиба. Бардачок распахнулся, обнажив приличный бардак. Из него посыпались какие-то бумажки, выкатилась ручка. Я выглянула в окно и, не заметив знакомого силуэта на горизонте, принялась со взглядом нашкодившей кошки быстро и в меру аккуратно складывать все обратно. Это у нас какая-то ерунда… Это у нас какой-то договор. Мне стало безумно интересно, как же зовут моего демона. Понимаю, что на «черт побери!» он не откликается, но у него должно быть имя, которое я имею право знать. Сколько я ни спрашивала, сколько хитростью ни пыталась его выудить, в ответ лишь получала улыбку. И пока все вращали барабан, предлагая весь алфавит и передавая приветы родственникам, я понимала, что лучшей возможности у меня может и не быть. И вот я добралась до какого-то мятого свитка. Судя по виду, это был очень важный документ, раз был небрежно свернут в трубочку! «Договор», — прочитала я, глазами пробегая реквизиты.
Дамиан обязуется стать идеальным мужчиной, о котором мечтает Светлана (далее Обреченная).
Либо в слове «обрученная» кто-то допустил ошибку, либо мои глаза жадно пробегали строчки первой страницы.
Он обязуется вести себя так, как это подобает мужчине ее мечты.
Интересно, а как он узнал, о каком мужчине я мечтаю? «Ага! — кивнули стереотипы. — Мы же мечтаем о почетном алкоголике нашего района, которого будем днем с огнем искать по забегаловкам, а ночью с матом-перематом — под заборами? Нам нужен прохиндей, который вынесет мозг и все из дома? Или альфонс, который тихонько присосется к нашему кошельку? Или стоит попробовать маменькиного сынка, который пускает зеленые, пузырящиеся сопли и боится занести себе ложку в ухо? Или скупердяя, который будет жаться за каждый рубль и требовать чеки за покупку хлеба?»
Да. Смешно получается. Я читала договор дальше, боясь, что сейчас дверь откроется и мне принесет кофе мой «идеал». По договору, разумеется.
Вы получаете свой процент только в случае, если ваши усилия оказались
