– Кот испуганно шныряет в сторону и скрывается в темноте, и это мне кажется таким комичным, что я смеюсь безумно, ржу, как ненормальный, минут пять. А потом просто иду под дождем домой, полный уверенности, что сделал правильный выбор.
На следующий же день я притащил икону на рынок, показал ее знатокам-нумизматам. Те, естественно, офонарели, но устроили мне встречу с каким-то мутным коллекционером.
Я взял с собой напарника плюс какого-то местного бугая, и мы погнали на квартиру в центре. Там какие-то бандиты, этот дядя-коллекционер со взглядом вампира. То-се, экспертиза – за то, что не хватает кусочка оклада, скидывают, что-то скидывают, уменьшают, но пластинку я твердо решил оставить себе в память об отце – и вот мне называют сумму, которую я никогда до этого в руках не держал. Словом, откупиться от братков за точку хватит с лихвой. Мы бьем по рукам. Забираем деньги, выходим из подъезда и бежим к метро до крови в горле, потому что думаем, что нас сейчас просто замочат за такие бабки. Но никакой погони, ничего. Эх, если б я знал тогда, сколько она на самом деле стоит… – Шацкий горько усмехнулся, вздохнул и продолжил свой рассказ. – Мы выкупили точку, и все, что называется, поперло. Скоро мы открыли несколько павильонов по городу, торговля шла бойко. Сначала мы заказывали обложки для кассет в Свердловске, а потом сами выкупили типографию журнала «Советский путь», был такой ведомственный печатный орган у Министерства путей сообщения. Все оборудование новенькое, финское. И мы начали печатать полиграфию сами, отправлять ее по всей стране – одна мастер-кассета и тысяча коробок. В шутку нашу типографию стали называть «Пиратский путь». Заказы шли со всей страны, деньги текли рекой. Тиражи были по несколько миллионов экземпляров. Тогда я и решил начать свое дело, издавать «Миллионник», и со временем так увлекся этим, что в итоге вышел из кассетного бизнеса. Наши дороги разошлись, я – с головой в газету, а напарник из пиратского лотка на радиорынке вырастил крупнейшую кинопрокатную сеть. Это Валька Румянцев, между прочим, Синематрон.
Шацкий отхлебнул уже почти остывший чай.
– Но если ты спросишь, счастлив ли я, я уверенно отвечу: нет. Ровно с той самой ночи, насколько успешно развивался мой бизнес, настолько я становился более несчастен. Сначала я этого не замечал. Думал, нужно еще немного заработать, потом еще чуть-чуть, и вот придет Счастье. Но его все не было. А между тем проблемы в семье становились все более серьезными. Мы с женой стали чужими людьми, мы начали ссориться по любому поводу, до драк доходило! Потом заболела дочь. Я неделями не бывал дома. Думал, откуплюсь деньгами. Представляешь, я правда так думал, что любовь и внимание близких можно купить!
Он покачал головой. И я вдруг увидел перед собой несчастного старика. Глубокие борозды пролегли по его лицу, оно посерело, и только впалые глаза выдавали того властолюбца, что я знал прежде.
– Больше я ни разу не видел Кота. Он пропал в ту самую ночь, когда я прогнал его. И вот сейчас я в мельчайших деталях вижу эту дверь, это объявление, эту промозглую улицу. И думаю: ведь тогда он предлагал мне сделать выбор между тем, что за деньги нельзя никогда купить, и, собственно, деньгами. И в этом наша большая, огромная ошибка. Мы выбираем деньги. Всегда деньги…
Воцарилось молчание.
– Но вы же так любите свое дело, газету? – неуклюже попытался утешить его я.
– Ваня, – усмехнулся Шацкий, – я даже не журналист, я судостроитель, я море люблю. Ну, конечно, журфак я окончил, заочно. Словом, купил диплом за деньги. Учиться-то по-настоящему времени уже не было. Но разве газета вернет мне семью?
– Пал Палыч, так у вас же дочь в Греции вроде как живет, – слегка забывшись, полез я не в свое дело. – Позвоните ей, помиритесь.
Он посмотрел на меня задумчиво:
– В Греции… Она там похоронена.
Меня словно обухом по голове ударили. Какого черта я не удержал язык за зубами?! Глупо и стыдно!
– Я отправил ее на лечение, – продолжил он тем временем. – Лучшие клиники, врачи. Ничего не помогло. А жена… Жена не выдержала. Последний раз ее видели там же, в Катаколоне, уходящей в море на нашей яхте. Через неделю яхту нашли, кружила вокруг своей оси в трех милях от берега. И на ней никого не было.
– Пал Палыч… – протянул я, совершенно потрясенный его рассказом.
– Все в порядке, – вдруг устало улыбнулся он. – Слез нет. Все выплакал. Давно уже. Но дело не в этом, – вдруг собрался он, – так ты видел Кота?
Я едва заметно кивнул.
– Вспомни точно, когда это произошло в первый раз?
– В первый… Точно не помню, – слукавил я. – Но вот последний раз я видел его вчера. И пошел за ним, как вы рассказываете. Он как бы пригласил меня, – но тут я осекся, потому что главред быстро придвинулся ко мне и схватил меня за руку:
– Куда?! Куда он тебя повел?
Этот нездоровый интерес был мне неприятен. Шацкий подался вперед, и весь он теперь смахивал на коллекционера из только что переданного мне рассказа. Бледный, с поджатыми губами – чистый вампир. Казалось, еще секунда, и он бросится ко мне на шею, где еще каких-то полчаса назад болталась Маша. Я аккуратно освободил руку и постарался говорить как можно спокойнее:
– Не волнуйтесь, пока никуда.
– Что значит пока? – никак не мог успокоиться он. Было очевидно, что эта тема настолько важна для него, что он попросту позабыл, что я его подчиненный. Он цеплялся за меня, как за соломинку, как за последнюю надежду. – Не может быть! Если он уже повел тебя, то должен был привести!
– Нет, – твердо ответил я. – Этого не произошло. Я потерял его.
– Как?! – Шацкий вскочил, от его доброго отеческого тона не было и следа. – Ты, глупый мальчишка, как ты мог потерять его?!
– Да успокойтесь вы, – повысил я голос, чтобы привести его в чувство. – Вернется ваш кот!
Это произвело отрезвляющий эффект. Пал Палыч замер на секунду, посмотрел на меня, огляделся сам, как будто с удивлением обнаруживая себя в это время и в этом месте.
– Да, да, – забормотал он, возвращаясь обратно в кресло. – Извини. Я что-то правда… Понесло.
– Так вам нужен этот кот? – спросил я его прямо.
– Да, – признался он после паузы. – И то, что ты приведешь его ко мне, я понял там, на Премии…
– На Премии?! – попытался я вспомнить детали нашей встречи несколько месяцев назад, когда он пригласил меня на работу. – Так это получается, что все это
