Исход битвы решался на правом фланге, где мои рейтары и кирасиры вступили в схватку с дворянским ополчением лехов. Удар рейтар упредил атаку противника, но шансов выстоять в схватке у самих кавалеристов не было – полуторакратное превосходство врага гарантированно решило бы ее исход. Однако в самый напряженный момент рубки фланг противника атаковали кирасиры, успевшие разрядить самопалы перед таранным ударом в копье. Чаша весов схватки тут же склонилась в нашу сторону, но не исход битвы. Ибо в тыл кирасирам уже нацелились гусары…
Положение спасли пикинеры, следующие в проходе между центральным и правым фортами: в последний момент они бросились вперед фактически бегом и успели выстроить фалангу перед гусарами. Первые их ряды погибли, смятые ударом тяжелой кавалерии, но копейщиков было не менее двух тысяч, а гвардия лехов уже замедлила свой бег… Стрельцы же, следующие с бойцами правого крыла, поровну заняли оба форта и вторили соратникам залпами огнестрелов.
Таким образом, в битве наступило шаткое равновесие, когда ее исход решает не численность и выучка воинов, а их личное мужество и жажда победы. Еще шли в бой наемники фрязи и многотысячная масса необученных кметов, еще атаковали мои пикинеры от левого форта, но пересилить до убедительной победы не мог никто.
Однако хоть гусария и шляхта атаковали яростно и умело, но гибли дворяне Республики сотнями, и храбрость их пошла на убыль пропорционально увеличивающимся потерям. Мои же бойцы сражались за свое будущее, за свою свободу, мстили за поколения угнетаемых и забитых захватчиками предков, что не смели поднять головы на новых господ… Они стояли насмерть даже тогда, когда шанса не только победить, но и просто выжить не оставалось, – и потому мы выстояли! Бой закончился с заходом солнца, и поле битвы осталось за войском Рогоры.
А утром Якуб выслал парламентеров.
Эпилог
Зима 136 г. от провозглашения Республики
Варшана, королевский дворец
Герцог Бергарский
– Герцог Бергарский! Аудиенция!
Высоко задрав голову перед другими приглашенными, я неспешно следую к предупредительно раскрытым дверям, ловя на себе восхищенные и в то же время полные ненависти и зависти взгляды.
Да плевать я на вас хотел, черви земляные! Лживые льстецы, обступившие короля и ведущие державу к краху!!!
Недлинный зеркальный коридор, который создает ощущение пребывания в настоящем лабиринте, ведет в позолоченный и искусно декорированный золотыми фигурами мифических зверей зал. Чувствуется рука и вкус ванзейки… Жаль, что она столь хороша лишь в умении обставлять свое существование с изысканной роскошью, да, по слухам, на супружеском ложе творит нечто невероятное, ибо король в упор не видит набивающихся в фаворитки придворных красавиц. Впрочем, последнему есть и иное объяснение…
Вот и оно, довольно наглядное: по залу нервно расхаживает довольно молодой еще человек – Якубу на днях исполнилось тридцать, не очень высокий, болезненно бледный и худой. Узкая холеная бородка клином на гиштанский манер, довольно высокий лоб, вроде бы говорящий о присутствии ума, но волосы на лице скрывают утопленный в череп подборок, прямо свидетельствующий о слабоволии и нерешительности. И взгляд у Якуба не отцовский: Бронислав в свои пятьдесят смотрел как разъяренный кабан – вот-вот заподозрит измену и как хрястнет скипетром-булавой так, что мозги в стороны… Покойный батюшка был веселым гулякой, не пропускал ни одной юбки, жрал и пил в три горла и благополучно помер, не дожив до восстания Когорда.
А вот мечущиеся глаза Якуба, которые он словно боится направить в одну точку, а точнее, прямо взглянуть мне в глаза (вообще-то король имеет полное право немигающим взглядом давить своих подданных как хочет), выдают в нем человека, откровенно говоря, трусоватого и боящегося ответственности. М-да… Какие тут любовницы, лишь бы за женой доглядеть сумел…
– Герцог!
– Ваше величество! – Несмотря на презрительное отношение к личности самого монарха, я даже не задумываюсь хоть о каком-то неуважении к королевскому титулу. Да, слабак и трус, но, проклятье, он король! И с этим придется мириться. – Я не ожидал, что вы хоть когда-нибудь вспомните обо мне, и даже не мог рассчитывать, что удостоите аудиенции, да еще и пожалуете титул герцога!
Вот так: короткая, ничего не обещающая аудиенция стоит в моей показательной иерархии выше, чем долгожданный герцогский титул!
Якуб задумчиво взглянул на меня, словно в первый раз увидел. В его голове наверняка идет какой-то мыслительный процесс, но какой?! На миг мне стало не по себе – ведь смотрит так, будто неожиданно легко во мне разочаровался…
Проклятье, а ведь мгновение назад я сетовал, что монарху не хватает твердости!!!
– Эдрик, – устало вымолвил король, – если бы мне потребовались льстецы, я ни за что бы не стал выдергивать тебя из того болота, в котором ты уже с полгода медленно варишься в собственном соку.
– А кто вам потребовался, ваше величество? – спросил я учтиво, но в то же время добавил в голос чуток льда и металла.
Пусть не забывает, как сослал спасителя королевства по липовому навету Разивиллов!
Словно вторя моим мыслям, Якуб поднял голову, мгновение назад устало опущенную, и вновь взглянул на меня, на этот раз точно в глаза.
– Мне нужен гетман юга. Тот, кто поднимет разоренный край с колен.
Ах, вот оно!
– Я с радостью приму это предложение, ваше величество! Если вы, конечно, собирались его озвучить. Но разве вы не желали бы также поквитаться с рогорцами?
– Как?!
Вид короля, вскочившего словно ошпаренный, внушает некоторые опасения – и в то же время Якуб сейчас столь комичен, что мне стоит определенных усилий сдержать улыбку. Монарх все-таки…
– Как, Бергарский, как?! Или ты забыл, что перед Волчьими Вратами в землю легло более половины гусар? А вместе с ними большая часть лучших дворян Республики?!
– Нет, ваше величество. Я помню.
– Проклятье, Эдрик! Я должен просить у тебя прощения. – Якуб болезненно сморщился. – Будь ты с нами, исход битвы был бы наверняка иным!
Конечно! Только ты, щенок бесхарактерный, доверил командование республиканской армией пришлому ванзейцу, который в настоящей битве-то никогда и не бывал!!!
Однако я не озвучил крамольные мысли, за которые недолго и на плахе оказаться. Произнес я совершенно иное – то, что, впрочем, также имеет право
