Глид круто развернулся и прорычал:
– Кто это сказал? – Его разгневанные глаза обшарили длинный ряд безразличных, пустых лиц. Найти виновного было невозможно. – Ну ничего, всыплю я вам нарядов вне очереди, – пообещал Глид. – Я сам…
– Старший сержант идет, – предупредил один из солдат.
Подошел Бидворси, окинул отделение холодным, презрительным взглядом.
– Что здесь происходит?
Изложив вкратце обстановку, Глид закончил угрюмо:
– Он был похож на Чикасова, который владеет нефтяным колодцем.
– Что такое «Чикасова»? – потребовал объяснения Бидворси.
– Я про них читал где-то еще пацаном, – пояснил Глид, радуясь возможности блеснуть познаниями. – Они носили длинные прически, одеяла и разъезжали в автомобилях, отделанных золотом.
– Шиза какая-то, – сказал Бидворси. – Я плюнул на всю эту муру про волшебные ковры, когда мне было семь. К двенадцати я знал назубок баллистику, а к четырнадцати – тыловое обеспечение. – Он громко фыркнул, окидывая собеседника ехидным взглядом. – Некоторые страдают, правда, замедленным развитием.
– Они действительно существовали, – стоял на своем Глид. – Они…
– И феи тоже, – отрезал Бидворси. – Мне о них мамочка рассказывала. А мамочка была хорошей женщиной и не врала. По крайней мере, часто. – Он сплюнул на дорогу. – Не будь младенцем! – И затем он окрысился на солдат: – Ну-ка, держать оружие как следует, если вы знаете, что это такое. Следующим, кто попадется, я лично займусь.
Он присел на большой камень у дороги и вперил в город нетерпеливый взгляд. Глид примостился рядом, несколько задетый. Полчаса прошло без каких-либо событий.
Один из солдат спросил:
– Закурить можно, старший сержант?
– Нет.
Все смотрели на город, сохраняя мрачное молчание, облизывая губы и думая. Им было о чем подумать. Город, любой город, где живут люди, обладает многими привлекательными чертами, которых лишен космос: огнями компаний, свободой, смехом, всеми проявлениями жизни, по которым они наголодались.
Наконец из пригорода выехал большой экипаж и направился в их сторону. Длинная машина, битком набитая людьми, катилась на двадцати колесах (по десять с каждой стороны) и издавала такой же вой, как ее маленькая предшественница, но вентиляторов не было видно.
Когда она подошла ярдов на двести к заграждению на шоссе, из рупора, установленного под крышей, раздалось:
– С дороги, с дороги!
– Ага, – с удовлетворением пробурчал Бидворси, – целая орава катит к нам в руки. Или один из них заговорит, или я подам в отставку. – Он встал со своего камня и приготовился действовать.
– С дороги, с дороги!
– Стрелять по шинам; если они попытаются прорваться, – приказал Бидворси солдатам.
Делать этого не пришлось. Экипаж замедлил ход и остановился в ярде от цепи, водитель высунулся из кабины, а пассажиры, наоборот, отвернулись от окон.
Бидворси, решивший начать по-хорошему, подошел к водителю и сказал:
– Доброе утро.
– Чувство времени у вас ни к черту, – заметил водитель. Нос у него был перебит, уши похожи на цветную капусту, а на лице прямо-таки светилась любовь к темпераментным шоссейным гонкам. – Что бы вам обзавестись часами?
– Как?
– Сейчас не утро. Сейчас поздний полдень.
– Ну да, ну да, – согласился Бидворси, выдавливая кривую улыбку. – Добрый день.
– Я-то в этом не уверен, – хмыкнул водитель, ковыряя в зубах. – Еще одним днем ближе к могиле.
– Может оно и так, – согласился Бидворси, ничуть не задетый этим пессимизмом. – Но у меня других забот хватает, и я…
– Да не стоит беспокоиться ни о прошедшем, ни о настоящем, – посоветовал водитель. – Впереди еще большие заботы.
– Да наверное, – ответил Бидворси, чувствуя, что сейчас не время и не место для обсуждения теневых сторон бытия. – Но я предпочитаю решать свои проблемы в угодное мне время и угодным мне образом.
– Ни про одного человека нельзя сказать, что его проблемы – это только проблемы. И время и методы тоже, – заявил этот боксерского вида оракул. – Разве не так?
– Я не знаю, да и наплевать мне, – ответил Бидворси, выдержка которого убывала по мере того как поднималось давление. Он помнил, что за ним наблюдают Глид и солдаты. Наблюдают, слушают и, вполне возможно, посмеиваются над ним про себя. Да и пассажиры тоже.
– Я думаю, ты тянешь резину специально, чтобы меня задержать. Не выйдет. Посол ждет…
– И мы тоже, – подчеркнуто ответил водитель.
– Посол желает говорить с вами, – продолжал Бидворси, – и он будет говорить с вами!
– Я был бы последним человеком, если не дал бы ему говорить. У нас здесь свобода слова. Пусть выйдет и скажет, что хочет, чтобы мы могли наконец ехать по своим делам.
– Ты, – сообщил Бидворси, – пойдешь к нему. И вся твоя компания, – он показал на пассажиров, – тоже.
– Только не я, – сказал высунувшийся из бокового окна толстяк в очках с толстыми стеклами, за которыми его глаза были похожи на яйца всмятку. Более того, голову его украшала высокая шляпа в красную и белую полоску.
– И не я, – поддержал его водитель.
– Хорошо, – в голосе Бидворси прозвучала угроза. – Только попробуй сдвинуть с места свою птичью клетку, мы тебе сразу шины в клочья разделаем. Вылезай из машины!
– Вот еще! Мне и здесь уютно. А вы попробуйте меня вытащить.
Бидворси сделал знак шести солдатам, стоящие возле него.
– Слышали, что он сказал? А ну тащи его наружу!
Распахнув дверь кабины, они вцепились в водителя.
Он и не пытался сопротивляться. Схватив его, они дернули все разом и наполовину вытащили податливое тело из кабины. Дальше вытянуть они не могли.
– Давай, давай! – понукал
