Кэр перехватил его взгляд, слишком пристальный и удивленный, такой не полагался рабу. Аэрис торопливо опустил голову, хотя еще ощущал на себе цепкий, внимательный взгляд.
— Говори.
Аэрис совсем стушевался и выдавил:
— Мои хозяева никогда не сидели на земле. И не пили из горла.
Кэр только хмыкнул. Помолчал.
— Когда тамринов отправили на север, — сказал он, — мы спали на земле и пили кислое молоко с водой, чтобы не сдохнуть. Так что обойдусь как-нибудь.
Аэрис не удержался от удивленного косого взгляда, и Кэр правильно его истолковал:
— Похоже, знаешь, о чем я.
Он знал. Некоторые хозяева даже подумать не могли, чтобы кормить рабов тем же, что ели сами. Им давали сытный завтрак, а дальше — кислое молоко и воду, смесь отлично утоляла и голод, и жажду. И уж точно Аэрис не мог представить, чтобы кто-то из его хозяев мог спать на земле. Наверное, семья Кантарионов хоть и богатая, но не слишком знатная, и Кэрах — простой тамрин, который вынужден довольствоваться малым и терпеливо восходить по служебной лестнице.
— Мы с братом часто сбегали в окрестности города и лазили по горам. Тогда тоже спали на земле.
Аэрис не знал, почему Кэр это рассказывает. То ли мысли вслух, то ли он не так часто пил, и вино быстро развязывало язык. Но при упоминании Лира что-то проскользнуло в голосе Кэра, и он замолчал, задумчиво смотря вперед. Демону сложно было его понимать, но здесь он уловил то, что ему казалось и до этого: к младшему брату, так непохожему на него самого, Кэр привязан.
— Моя сестра хочет, чтобы ты был ее секретарем, — голос Кэра снова звучал спокойно и жестко. Таким тоном господа, не дрогнув, приказывали отдавать рабов на растерзание псам. Подобным голосом императоры отправляют на казнь, зная о невиновности. — Ты умеешь читать и писать?
— Нет, — тихо шепнул Аэрис.
— Как же собираешься служить ей?
Аэрис не знал. Ему казалось, его жизнь сейчас подвесили на волосок, который всё больше истончается, и едва исчезнет, так и его собственная жизнь прервется.
Этот человек перед ним наверняка убивал и не раз. Ему ничего не стоит прирезать раба, да еще нарушившего закон о магии. Даже дороговизна собственности его не остановит.
— Ты дрожишь, — в голосе Кэра послышалось откровенное удивление. — Испугался?
С трудом Аэрис выдавил:
— Господин вправе распоряжаться своим имуществом. Меня учили быть рабом для наслаждений. Больше я ничего не умею. Если вы сочтете, что меня надо убить, я со смирением приму смерть от ваших рук.
— Я уже сказал, что не собираюсь тебя убивать. И решений не меняю.
Голос Кэра прозвучал необыкновенно жестко.
— Я хочу знать, на что ты способен. У демонов хорошая память?
— Да, — Аэрис моргнул, не сразу понимая сменившуюся тему разговора. Но отвечая откровенно, как он привык. — Я помню наизусть все легенды моего народа. Госпожа сказала, ей это пригодится.
— О да, Миледане нужны уши и отличная память. Тогда понятно, зачем ты ей. Но если моя сестра хоть раз на тебя пожалуется, или сделаешь что-то не то, я убью тебя.
Он не шутил. Слушая, как плещется вино в бутылке, когда Кэр ее опрокидывал, Аэрис не сомневался, что стоит Миледане сказать, он убьет раба сам, даже не задумываясь.
— Как ты сохранил магию?
— Я… сам не знаю, господин. Случайность.
— Что еще ты можешь?
— Немногое. Чувствую жизненную энергию и всё. Я никогда не был сильным магом.
Кэр сощурился, мазнул взглядом по Аэрису:
— Как ты попал в рабство?
— Это было давно. В деревню пришла империя.
— Расскажи.
— Что именно желает знать господин?
Кэр пожал плечами:
— Мне мало что известно о демонах. Только о том, что вас так назвали наши церковники. Что вы живете племенами, охотитесь, разводите скот и обладаете магией, которая чувствует жизненную силу. Что-то вроде северных некромантов.
— Да, господин. Вы… хотите знать, как я жил до рабства?
— Именно.
Кэрах прислонился спиной к стволу, и его глаза сверкали не только из-за вина — Аэрис с удивлением понял, что тому действительно интересно. И сейчас, немного взъерошенный, без мундира и с любопытством в глазах Кэр действительно походил на младшего брата.
Аэрис рассказывал. О том, как они разводили скот, считали животных своими братьями, с такими же рогами, как у самих демонов. Как возносили молитвы духам предков и танцевали у костров. Как вслед за травой перегоняли стада и снимали дома из веток и кожи, чтобы вскоре поставить их на новом месте.
Аэрис говорил, как пахнет трава по весне, когда всё вокруг зацветает. Как дымными вечерами рисуют древние символы на лбу друг у друга еще горячей жертвенной кровью. Как пахнет кожей внутри теплых домов.
Кэр слушал внимательно не перебивая, чуть прикрыв глаза. Только когда вино плескалось на дне бутылки, Аэрис наконец-то спохватился, остановился, прервал рассказ, что шел уже слегка охрипшим голосом.
За всё время своего рабства он не говорил так долго — может, потому, что никто не спрашивал его о доме.
Кэрах молчал, не задавая вопросов. Аэрис тоже. Пока рядом не зашелестели кусты, пропуская леди Миледану. Она сменила платье, прошлое оказалось запачкано кровью Лира. Новое тоже было воздушным, легким и светлым, как и пристало благородной леди.
— Вот ты где, — сказала Миледана, — так и думала, что найду тебя под любимым деревом.
— Это куст. Как Лир?
— Спит.
Она небрежно потрепала по голове Аэриса, задевая пальцами рога, в этом жесте было что-то нежное, так что Аэрис замер и даже моргнул, но нет, ничего не изменилось. Это не сон.
Звеня браслетами на руках и ногах, Миледана присела рядом с братом:
— Что вы здесь делали?
— Слушали сказки. Ты знала, что демоны считают овец своими братьями?
Язык Кэраха слегка заплетался, и удивленный Аэрис уверился в том, что тот редко пьет: прошлые его хозяева даже не замечали единственную бутылку.
— Тебе уже хватит, — сказала Миледана и мягко вытащила из руки брата вино. Кэр не протестовал, позволяя Миледане отставить бутылку в сторону, в траву, и устроиться рядом.
— Утром мне надо вернуться во дворец.
— Утром? — вскинулась Миледана. — Я думала, ты останешься хоть на пару дней.
— Не могу. Император и сегодня-то отпустил только потому, что я сказал, иначе ему самому придется управляться с тамринами.
— Угрожать императору — ах, мой неразумный брат!
В голосе Миледаны не слышалось неодобрения, скорее, легкая дружеская насмешка.
— Что происходит, Кэр?
— Не знаю. Не уверен. Но будьте осторожны. Не позволяй Лиру ни во что ввязываться…
— Как будто он меня послушает!
— …и сама не выходи без
