Власть в лице Эллочки Людоедки исчерпывающе дала понять Алексею сотоварищи, что участие его персоны в выборах нежелательно. Элла прямо заявила, что Февральный не будет допущен до выборов, аргументируя это липовыми «судимостями».
И понеслось. Собственники помещений, тех, которые сторонники Алексея пытались взять в аренду под штаб, чаще всего, как только узнавали, для какой цели требуется помещение, неожиданно отказывались. Иногда — соглашались, но через несколько дней почему-то перезванивали и сообщали, что передумали. Никто не понимал, в чём же дело. После шквала отказов изначальные приоритеты, которые предполагали выгодное местоположение штаба, удобство помещения, и наконец, красивый вид, свелись к «найти бы хоть что-то, да побыстрее». Наученные горьким опытом, соратники Алексея стали действовать хитрей. Теперь они звонили и не сообщали, для чего нужно помещение, или ограничивались пространными, абстрактными объяснениями. Поначалу всё шло хорошо, однако и тут спустя какой-то срок хозяева давали задний ход. Это уже явно попахивало мистикой. Часто их голос в трубке, когда они перезванивали, чтобы сообщить об отмене договора, испуганно дрожал. В особо редких случаях арендодатели и вовсе срывали со столбов все свои рекламные объявления и срочно, по каким-то неотложным делам, уезжали из энного города.
Наконец, один бизнесмен честно сказал: «Ребята, я хочу сдать вам помещение, но через пару часов после того, как вы позвонили, пришло ФСБ и сказало, что с вами иметь дело нельзя, а если я не послушаюсь, мне грозят проверки и серьёзные неприятности, так что — извиняйте…» Так вот, в чём на самом деле крылась причина этой сущей булгаковщины!
Несмотря на такое тотальное сопротивление, всё же находились отчаянные смельчаки, которые, несмотря на все препоны и угрозы, решались сотрудничать с Февральным и его людьми. Прямо убрать Феврального власти уже не могли. После выхода расследования о Тимоне и заявления об участии в выборах даже у амёбы хватило бы мозгов, чтобы связать его гибель с этими двумя фактами. А учитывая многомиллионную аудиторию подписчиков на You-tube, это событие получило бы широкий резонанс. Также как внезапное обнаружение при обыске у Алексея пакета с героином, или его отпечатков на ноже возле какого-нибудь трупа. Всё это слишком грубые методы, которыми нельзя было действовать, когда масштабы игры настолько выросли. Ну, или, хотя бы, приберечь их на совсем крайний случай, когда другого выхода уже не останется.
Диктатор Клыков и его оккупационное правительство всегда отличались своим стратегическим талантом. Поэтому они решили препятствовать Февральному не напрямую, а через государственные органы — полицию, ФСБ, администрацию города, наконец — которые за семнадцать лет диктатуры успели взять под полный контроль и адаптировать под себя. Этим объяснялись многочисленные отказы в сдаче помещений в аренду, ранее — отказы согласовывать митинги во многих городах двадцать шестого марта, и прочие неурядицы.
Так, со скрипом и скрежетом, преодолевая напор властей, Февральный и его помощники постепенно продолжали открывать штабы по всей стране. В этот начальный период кампании энергия преимущественно уходила на то, чтобы перебрать огромное количество вариантов в каждом конкретном городе, пока не найдётся надёжный человек, который не поддастся на угрозы.
Многие шли на попятную после первого звоночка сверху, потому что не готовы были к череде возможных проверок и штрафов. Проверяющие всегда найдут, к чему придраться, в России законодательство так устроено, что при надобности зацепить можно любого. Например, у папы Захара, Марка Анатольевича, был случай, когда в столовой, которой он владел, проходила проверка, и одним из зафиксированных нарушений оказалось то, что во время приготовления еды использовались деревянные лопатки, а не пластмассовые.
Так что, чтобы связываться с людьми вроде Феврального, бросить вызов системе, арендодателю нужно было иметь прочные нервы. Это либо те, у кого в делах всё идеально соответствует закону, и кто готов постоять за себя в суде, либо крупные игроки, которые при этом не связаны с чиновниками.
В одном городе Феврального на вокзале встречала делегация провокаторов с флагами США, которые кинулись к нему с радостными объятиями. Это, по мнению местных властей, должно было безусловно дискредитировать Алексея в глазах простых обывателей. В другом городе нанятый властью радикал плеснул Февральному в лицо зелёнкой, смешанной с какой-то едкой жидкостью. Из-за этого правый глаз получил серьёзную травму. Именно поэтому на открытие штаба в Майский порт Алексей собственной персоной не прибыл, ему делали операцию на глаз, но вместо него приехал ближайший помощник Станислав Волков. График пострадать был не должен.
Само долгожданное открытие не обошлось без экшена. Адрес, куда нужно было приходить волонтёрам, менялся несколько раз. В первом письме, которое Захар получил на электронную почту за пару дней до предстоящего события, был указан адрес практически в самом центре. Неподалёку от того места Захар договорился встретиться с Постернаком. Тот, по классическому сценарию, сначала опоздал, и в конце пришёл совсем в другое место, чем было оговорено.
Наконец отыскав друга, Гордеев застал его в весьма нервном состоянии, в паре с тем худеньким брюнетом, который участвовал с ними в акции «Красные маки».
— Здравствуй, — сказал брюнет и протянул Захару руку.
Захар представительно улыбнулся и пожал руку, про себя подумав: «И тебе не хворать, конкурент!» В этот момент выяснилось, что троим оппозиционерам нужно идти по иному адресу, нежели намечалось изначально. По дороге Захар спрашивал у Постернака, откуда у него взялась такая информация.
Витька поведал, что накануне вечером волонтёрам в Майском порту было разослано (посторонним место открытия штаба пока не сообщали, во избежание эксцессов) второе письмо, в котором сообщалось, что место открытия переносится. Но это оказалась «липовая» рассылка, пущенная злоумышленниками! Настоящая команда Феврального к ней не имела отношения. И уже совсем незадолго до назначенного времени, буквально полчаса назад, пришло третье письмо, теперь подлинное, с указанием нового адреса. Захар был немало озадачен рассказом друга, потому что ему не приходило ни второе, ни третье письмо. Гордеев даже по пути специально с телефона зашёл в интернет и несколько раз обновил почтовый ящик, но никаких непрочитанных писем там в упор не наблюдалось. Видимо, часть волонтёров оказалась не охвачена.
— А Волков уже приехал? — спросил Захар.
— Его должны были встретить… да, в Минске очень вкусная картошка! И вообще, Белоруссия замечательная страна! Ла-ла-ла-ла… — это Витька так шифровался. Ему мерещилось, что на каждом углу за ними следят агенты ФСБ. Когда мимо проезжала полицейская машина, он затравленно оборачивался. Они с Захаром договорились, что когда мимо будет идти кто-то подозрительный, они будут переводить разговор на Минск. Захар не знал, почему именно на Минск, но понимал, что спорить бессмысленно.
Волков тем
