Большинство подъездов были просто ободранные, исписанные надписями различной степени политкорректности, и, опционально, пахнущие нечистотами. Справедливости ради, попадались и приличные сектора, где в домах относительно чисто. Но попадались и подъезды, которые выглядели так пугающе, что легко могли послужить декорациями к фильмам ужасов. Подъезды, по виду которых казалось, что в стране долгие годы идёт разорительная война. Все эти избитые сравнения не могли передать настоящую степень того ада и безобразия, которые там творились. А где-то в самой глубине трущоб Захар даже наткнулся на полуразрушенные деревянные дома, где туалет вообще был на улице, обособленным «сараем».
Герман нередко составлял ему компанию, и тоже становился свидетелем всего этого.
— А я ведь когда-то был ватником… — задумчиво произнёс он. — Но глядя на подобное непотребство, ещё раз убеждаюсь, что сейчас я на правильной стороне.
— Ты был ватником? — оторопел Захар.
— Ну да, в 2014 году, когда присоединили Крым, у многих наступила эйфория, — стал рассказывать Герман. — Тогда казалось, что действительно, вот-вот всё начнёт меняться к лучшему.
— У меня не было такого ощущения, — сказал Захар. — Наоборот.
— А я тогда ещё был молодым, и жизни толком не видел, — объяснил Герман. — А потом съехал от родителей, стал сам зарабатывать, и ко мне быстро пришло понимание, что во многих сферах у нас в стране не всё так хорошо, как показывают по телевизору. Помню, как-то возвращаюсь вечером домой с работы, прохожу мимо раздолбанной детской площадки, которую никто не хочет ремонтировать, и с досадой думаю, блин, на дворе две тысячи шестнадцатый год, в России ничего до сих пор кардинально не поменялось к лучшему… а я всё-таки продолжаю поддерживать эти непризнанные республики.
— ДНР и ЛНР? — уточнил Захар.
— Да, они самые, — сказал Герман. — Но настоящий шок у меня случился, когда я поехал на Украину. Когда приехал к родственникам в Днепропетровск, а там ВСЕ разговаривают на русском, ну абсолютно все. У меня такой контраст был с тем, что показывают в России по телеку, якобы там ходят по улицам националисты и чуть ли не убивают за русскую речь, что я враз пересмотрел свои прежние убеждения.
— Да уж, представляю, — покачал головой Захар.
— В конце концов, я пришёл к выводу, что патриотизм и конформизм — это не равноценные понятия.
— Мне всегда казалось, что ватники — это какие-то существа с иной планеты, — заметил Захар. — А оказывается, они иногда даже способны менять свои взгляды.
Сам Захар избегал выходить в рейды в тёмное время суток, резонно полагая, что таким образом повышает шансы на своё благополучное возвращение, а живым и здоровым принесёт больше пользы обществу. Но с Германом они ходили и по вечерам. Один раз Захар договорился встретиться с ним у подъезда дома, в котором тот работал, и когда Герман появился, то принёс напарнику тёплый кофе в стаканчике в качестве угощения.
Преимущественно один, но иногда и с Германом за компанию, Захар плотно прошёлся по улицам Овчинникова, Постышева, Гамарника, Иртышская, Вострецова, Невская, Ильичёва, и частично обошёл Колесника, Фирсова, Южно-Уральскую, Волховскую, Нахимова…
Часть пятая. Забастовка избирателей. Глава 4. Облава
Так прошли несколько недель перед митингом. Дня за три до назначенной даты Забастовки случилась облава на штаб. Захар как раз приехал тем вечером на квартиру в центре, и прочитал в чате активистов, что в штаб «пришли». В дверь позвонили несколько незнакомых мужчин в гражданской одежде, те, кто были внутри, сразу поняли, что это эшники. Поняв, что подобру-поздорову им не откроют, вторженцы начали выпиливать дверь бензопилой. В штабе на тот момент находились Ярик, Алиса, Макс и Дима Зубров. Все остальные ребята, кто смог, по их призыву рванули туда.
Захар примчался как раз к тому моменту, когда дверь была повержена, и незваные гости вошли внутрь — человек пять эшников и трое полицейских с автоматами.
Один из эшников, лет сорока, грузный, видимо, предводитель, показал Максу, который выступил вперёд, удостоверение и быстро спрятал.
— Остальные пусть тоже покажут документы, — попросил Макс.
— Слышь, ты чё, не знаешь, кто мы такие? — спросил эшник. — Ты тут никто, пустое место, так что замолкни и отойди в сторонку, пока тебя электрошокером не шарахнули.
— Вы что, мне угрожаете?
— Мля, ты что, самый наглый что ли? Этого забираем с собой, — старший эшник показал на Макса пальцем, и несколько других стали заламывать ему руки.
После этого трое незнакомцев в штатском подошли к столу и начали забирать агитку, двое — грани куба, а потом переключились и на технику — компьютеры.
— Покажите ордер на обыск! — отчаянно пытался протестовать Ярик. — Вы не имеете права! Вы понимаете, что в штабе установлена камера, и вы, не показывая документов и ордера, по сути, совершаете преступление под видеосъёмку? — прибег он к последнему аргументу.
— В очко себе засунь свою камеру, сука пиндосовская, — огрызнулся один из налётчиков, коренастый, пониже остальных ростом. — Преступление совершили твои родители, когда тебя заделать решили.
— Почему вы вообще так разговариваете? — дрожащим голосом спросил Ярик.
— Не дам! — Алиса вцепилась в монитор последнего компьютера, который старший эшник пытался изъять.
— Отойди! — крикнул тот и с силой толкнул её. Алиса отлетела шага на два, не упала, но пошатнулась.
Захар почувствовал, как внутри начинает закипать адреналин. В такое состояние он обычно входил перед приближением драки. Гордеев сжал кулаки. Неважно, что эшник был крепче него сложен и больше «накачан». Когда Захар кидался на кого-то, он не смотрел на комплекцию и разницу в весовой категории. Но всё-таки стволы автоматов в руках ментов сдерживали его. Против огнестрельного оружия с голыми руками переть глупо. Вот если бы можно было выследить потом этого эшника одного, где-нибудь на узкой дорожке, и сполна воздать по заслугам…
По сути, это было чистой воды ограбление, потому что протокол об изъятии техники сотрудникам штаба никто не выдал, несмотря на настойчивое требование, а следовательно, они ничем не смогут подтвердить, что у них изъяли вещи, следовательно, полицейские имеют формальное право не отдавать компьютеры назад. Помимо агитки и оборудования, эшники забрали (задержали) также Макса и Зуброва. Макса — за то, что он якобы разместил в соцсети пост с призывом
