Видя упрямое выражение моего лица, она попыталась подойти с другой стороны.
– Что бы ты ни собрался предпринять, давай не будем решать прямо сейчас. Давай я расскажу тебе какую-нибудь историю, что-нибудь такое, что помогло бы тебе разобраться в этом безумии. Как насчет твоего любимого сказания? О бродячем друиде, который спас святую Бригитту от рабства? – Не дожидаясь ответа, она начала: – Настал день в жизни юной Бригитты, когда она…
– Нет, – покачал я головой. – Я должен узнать свою собственную историю.
Бранвен с трудом поднялась на ноги.
– Я оставила там многое из того, что было дорого мне – тебе этого не понять. И знаешь, почему я бежала? Чтобы спасти свою жизнь – и твою. Разве тебе этого мало?
Я ничего не ответил.
– Неужели тебе обязательно это делать?
– Пойдем со мной.
Она прислонилась к стене, чтобы не упасть.
– Нет! Я не могу.
– Тогда расскажи мне, как туда добраться.
– Нет.
– Хотя бы с чего начать поиски?
– Нет.
Я ощутил внезапное желание проникнуть в ее мысли, словно в сердцевину цветка. Затем вспыхнуло пламя, опалило мой мозг. Я вспомнил о своем обете – и о своих страхах.
– Скажи мне только одно, – взмолился я. – Однажды ты обмолвилась, что знала моего деда. А отца моего ты знала?
Лицо ее исказилось.
– Да. Я знала его.
– А он был… э-э… он не был человеком? Он был… демоном?
Лицо Бранвен превратилось в неподвижную маску. После долгого молчания она заговорила странным голосом, словно обращалась к кому-то далекому.
– Я скажу тебе только одно. Если тебе суждено с ним когда-нибудь встретиться, помни: он не таков, каким кажется.
– Я это запомню. Но больше ты мне ничего не расскажешь?
Она сделала отрицательный жест.
– У меня есть отец! Я просто хочу увидеть его, познакомиться с ним.
– Лучше тебе этого не делать.
– Но почему?
Вместо ответа Бранвен снова печально покачала головой, затем отошла к низкому столику, на котором были разложены ее целебные травы. Она быстро выбрала какие-то листья, истолкла их в крупный порошок и насыпала в кожаный мешочек, перевязанный шнурком. Протягивая мне мешочек, она покорно произнесла:
– Надеюсь, это поможет тебе исцелиться от болезней и ран, возможно, даже смертельных.
Я хотел было ответить, но она снова заговорила.
– И еще прими вот это от женщины, которая так хотела, чтобы ты называл ее матушкой. – Она медленно сунула руку за ворот рубахи и вытащила свою подвеску.
Несмотря на слабое зрение, я заметил, как сверкнул зеленый камень.
– Но это твоя вещь!
– Тебе она понадобится больше, чем мне.
Она сняла с шеи кожаный шнурок и, прежде чем повесить драгоценный камень мне на шею, в последний раз сжала его в пальцах.
– Он называется… Галатор.
Когда я услышал это слово, у меня перехватило дыхание.
– Храни его, как зеницу ока, – продолжала Бранвен. – Сила его велика. Если он не сможет уберечь тебя, значит, тебя не спасет ничто и никто, кроме Бога.
– Ты берегла меня. Ты свила мне надежное гнездо.
– Возможно, когда-то это было и так. Но сейчас… – На глазах у нее выступили слезы. – Сейчас ты должен лететь дальше.
– Да. Сейчас я должен лететь дальше.
Она мягко прикоснулась к моей щеке.
Я повернулся и вышел из комнаты, и за мной следовало лишь эхо моих шагов.
Глава 10
Древний дуб
Ступив за резные деревянные двери церкви Святого Петра, я очутился среди суеты и шума Каэр Мирддина. Мое слабое зрение не сразу освоилось с непрерывным движением. Колеса телег и копыта лошадей громыхали по мощеным улицам, во всех направлениях двигались ослы, свиньи, овцы и лохматые собаки. Торговцы во все горло расхваливали свои товары, нищие хватались за одежды прохожих, прося подаяния, зеваки собрались вокруг какого-то человека, жонглировавшего шарами, и люди самого различного облика и положения шагали мимо меня, нагруженные корзинами, узлами, свежими овощами, кипами тканей.
Я оглянулся на куст боярышника, верхушка которого виднелась над церковной стеной. Несмотря на всю боль и отчаяние, испытанные мною в этом месте, я знал, что мне будет не хватать монастырской тишины нашей комнаты, монотонного пения монахинь, голоса птицы, живущей среди листвы за окном. И еще я неожиданно сильно затосковал по Бранвен.
Силясь рассмотреть сливавшиеся в одно целое толпы людей, животных, кучи товаров, я заметил на противоположной стороне улицы нечто вроде святилища. Мне стало любопытно, и я решил подойти поближе, хотя для этого требовалось переплыть стремительную реку – то есть перебраться через оживленную улицу. Закусив губу, я двинулся вперед.
Меня немедленно начали толкать, пинать, ударили, развернули в другую сторону. Я видел очень плохо и не успевал уклоняться от встречных; я тут же столкнулся с каким-то человеком, тащившим вязанку хвороста. Ветки полетели во все стороны, а вслед мне полетели проклятья. Затем я врезался прямо в круп лошади. Спустя несколько секунд колесо телеги едва не отдавило мне ногу. Однако каким-то чудом мне удалось перейти на противоположную сторону улицы. Я подошел к святилищу.
Оно было не слишком заметным и представляло собой всего лишь вырезанную из камня фигурку сокола, сидевшего над каменной чашей с грязной водой. Если когда-нибудь люди и ухаживали за ним, то, судя по всему, давным-давно его забросили. Крылья сокола обломились. Основание статуи разрушалось. Наверное, из тысяч людей, проходивших здесь ежедневно, только два-три человека замечали каменную птицу.
Но что-то влекло меня к этой забытой древней святыне. Я подошел ближе, прикоснулся к клюву сокола, источенному непогодой. Вспомнив рассказы Бранвен, я решил, что статуя была, скорее всего, воздвигнута в честь одного из наиболее почитаемых богов древних кельтов, Мирддина, который иногда принимал облик сокола. Один из их Аполлонов, говорила Бранвен. Хотя я до сих пор не мог разделить ее веру в то, что боги и духи бродят по земле, я снова подумал об олене и кабане, которые много лет назад сражались у меня на глазах на морском берегу. Если это на самом деле были Дагда и Рита Гавр, может быть, бог Мирддин тоже до сих пор еще жив?
Осел, нагруженный тяжелыми мешками, с силой поддал меня копытом. Я повалился на каменную статую, рука моя оказалась в лужице тухлой воды. Поднявшись и обтерев руку, я попытался представить себе, как выглядел Каэр Мирддин сотни лет назад. Бранвен рассказывала мне, что многолюдный город был тогда маленьким мирным селением на холме, и пастухи останавливались у родника, чтобы напиться. Со временем он превратился в оживленный торговый центр, сюда привозили товары с хуторов Гвинеда и таких отдаленных областей, как Гвент, Брихейниог и Поуис. Затем пришли римляне и построили на высоких берегах Тауи крепость. И теперь старые военные
