— Мальвина упомянула, что ты нашел «Салим», — говорит Шара. — Значит, ты успел пообщаться с Турин. И получить мое сообщение. Верно?
Сигруд садится возле ее кресла, чувствуя себя ребенком, которому бабушка рассказывает сказку.
— Да.
Она откидывается на спинку с болезненным, но довольным видом.
— Ага. Хорошо. Так славно, когда все идет по плану — даже если план включает твою собственную смерть.
— Ты планировала умереть?
— О, я всегда планировала умереть, — говорит Шара. — Это было, скажем так, неизбежно. Поразмыслить пришлось над тем, какая именно смерть меня настигнет. Так странно знать, какой конец был мне уготован. Кажется, все вышло по заслугам, не так ли? После всех наших афер с Комайд покончил именно сайпурский агент. Просто удивительно, что Кхадсе удалось прорваться.
— Через защитные сооружения вокруг «Золотого отеля»?
— Да. Как же у него это получилось? Ты смог выяснить?
— Чудеса в пальто и туфлях. Я использовал их, чтобы помочь Мальвине выбраться.
— A-а. Вот в чем дело. Понятно. — Она смотрит на Сигруда, и веселья в ее лице убывает больше чем наполовину: взгляд делается жаждущим и встревоженным. — И… и Тати. Ты ее нашел?
— Да.
— Вы с Ивонной ее сберегли? — быстро спрашивает она.
— Да. Врагу пока не удалось к ней подобраться. Она сейчас в безопасности в особняке Вотрова, здесь, в Мирграде.
Шара издает долгий и медленный вздох.
— Я бы предпочла, чтобы этого не случилось… Совсем как в былые времена, все собрались в Мирграде — друзья и недруги. Но в этом мире так мало безопасных мест. Мы должны держаться наших оазисов. Как она?
— Она… скорбит, — говорит он. — По тебе, Шара.
Она медленно вздыхает.
— Да. Так и должно быть. Из-за меня она столько перенесла…
— Она сильная, — говорит Сигруд. — Или учится быть сильной. Но… Шара… почему ты не сказала мне, кто она?
— Кто она?
— Да. Ведь Тати… — Сигруд смотрит на Шару. — Она божественное дитя.
Шара молчит. Ее лицо мрачнеет, и внезапно она кажется ужасно хрупкой.
— Они с Мальвиной родня, верно? — продолжает Сигруд. — Они так похожи… Тати — ее сестра. Да?
Губы Шары шевелятся, как будто ей не нравится вкус слов, которые предстоит произнести.
— Да, — тихо подтверждает она. — Да, умный мой Сигруд, ты прав. Они на самом деле двойняшки. Не близнецы, но двойняшки.
Наступает долгая тишина.
— Мальвина — дитя прошлого, — говорит Сигруд. — А Тати… Тати — божественное дитя будущего. Верно?
Лицо Шары от этих слов болезненно морщится.
— Мальвина об этом упоминала, — произносит Сигруд. — О божественных владениях. Вот почему Тати иногда знает, что должно случиться.
Шара долго молчит. Когда она снова начинает говорить, ее голос опять превращается в хриплое карканье:
— Знаешь, я ведь нашла ее в Мирграде. Непосредственно перед тем, что случилось в Вуртьястане. Я путешествовала по Континенту, проверяя, как осуществляется моя политика. Газеты неистовствовали. Думали, я предаю Сайпур, отправляюсь в страну, которую на самом деле люблю. Ну какая галиматья… И все же, знаешь ли, я обнаружила, что улучшений почти нет. В смысле подлинных улучшений. Повсюду беженцы. Голод. Коррупция. И сиротские приюты… Клянусь морями, было так много сирот. Я отправилась в один приют, и все эти малыши выглядели почти как скелеты. Сквозь их лица, сквозь кожу на плечах просвечивали кости. И я увидела среди них эту малышку, которую одолевал кашель…
Она склоняет голову.
— Меня к ней тянуло. Я не понимала почему. Мы поговорили. Она сказала, что очень любит математику. Все болтала и болтала об этом, как случается у детей. А потом спросила, можно ли ей поехать со мной. Я сказала «нет», разумеется, потому что мне пришлось — я же совершала дурацкое дипломатическое турне, понимаешь, и мне нельзя было просто так заскочить в приют и забрать с собой сироту. Но мне не удалось выкинуть из головы ее просьбу. То, как она на меня смотрела, то, как умоляла забрать ее домой… Это походило на эхо в моей голове. Я была вынуждена дать делу ход и устроить удочерение. — Она смотрит на него, ее темные глаза проницательны и внимательны. — Мальвина тебе рассказала, верно? Про чудо Жугова?
— Да. Кое-что.
— О том, как это чудо поместило детей в нечто вроде сомнамбулической тюрьмы? Как они дрейфуют от одной приемной семьи к другой?
— Да.
Она опять откидывается на спинку кресла.
— Я переживаю… Я переживаю, были ли действия, которые я предприняла, на самом деле моими. Может, чудо вынудило меня удочерить Тати, и ни я, ни она этого не поняли. Какая удручающая мысль… Вся твоя любовь может быть основана на лжи.
— Она переживает о том же из-за тебя, — говорит Сигруд.
— Что? Что ты имеешь в виду?
— Она поняла, что ты… не была с нею полностью честна относительно своего прошлого.
Глаза Шары расширяются.
— A-а. Ну да, — она издает смиренный смешок. — Знаешь, я о том и не подумала. Теперь-то кажется очевидным, что Тати, сбежав из Галадеша в огромный мир, не могла не обнаружить, кем я была в прошлой жизни… Она рассердилась?
— Да.
— Сильно?
— Да.
— Полагаю, у нее есть на это право, — тихонько говорит Шара. — Было так… приятно сделаться обычным человеком. Матерью. Всего лишь матерью. Я просто… хотела, чтобы это продолжалось. Я не хотела ничего портить.
— Но получилось иначе, — говорит Сигруд. — Не так ли?
— Да, — отвечает Шара. — Получилось иначе. — Она облизывает губы. — Тати начала… предсказывать разные вещи. Однажды она сказала нашей садовнице идти домой, и оказалось, что ее муж ужасно заболел — не вернись она вовремя, не спасла бы его. Были и другие инциденты. Она как-то раз задержала почтальона у нас дома, и этого хватило, чтобы он не попал в кошмарную автомобильную аварию. И, конечно, ее одержимость биржевыми котировками… Вот тогда-то я и начала волноваться. Она была в этом хороша. Слишком хороша. Она хотела сама заняться инвестированием, но я положила этому конец. Стоило кому-то что-то заподозрить…
Она качает головой.
— Слава морям, я увезла ее в Сайпур. Сила божественных детей за пределами Континента работает не так хорошо. Кто знает, что могло случиться, не забери я ее отсюда. Но тогда я и начала проверять сиротские приюты на Континенте, пытаясь разобраться — не благословило ли ее, не очаровало ли какое-нибудь случайное чудо… И я обнаружила, что Тати уже удочеряла другая семья. Много лет назад. А когда я увидела фотографии той семьи, то оказалось, что Тати с той поры совсем не изменилась.
Я испугалась. Я пришла в ужас. Я переосмыслила все, что знала об этой девочке. Я задавала ей вопросы о жизни на Континенте. Она ничего не помнила о другой семье, о прошлом. Я начала поиски… и нашла кое-что еще.
Больше детей.
