Повсюду шла борьба. Пожиратели боролись с пожирателями и это было страшнее всего. Никто не знал, кто враг, а кто друг. Но вот Рон вывел Гермиону с кладбища и увёл в право, на ходу блокируя, пробегающего мимо пожирателя. И она бы пошла. Правда. Она хотела оказаться, как можно дальше отсюда. Если бы мельком, краем глаза не заметила в далеке фигуру Гарри.
— Рон, — резко затормозила она и вырвала руку, уже полностью обернувшись. Теперь она лучше разглядела шевелюру и блеск очков, а рядом с ним Волдеморта.
— Гермиона, надо уходить! — заорал Рон.
Она уже не слушала. Она бежала. Быстро перебирая ногами, она не обращала внимания на толпу пожирателей, а когда-то такие глупые мысли о расставании с Гарри вылетели из головы. Она приблизилась к полянке, где и происходила предрекаемая пророчеством дуэль. Рано. Слишком рано.
Гарри стоял прямо напротив Волдеморта и ловко отбрасывал его проклятия, выставляя щит за щитом. Снова и снова. На пределе скорости и сил. Создавал предметы — крупные и не очень, которые мгновенно разбивались лучами Темного волшебника, уже не такого сильного. Гарри нужна была помощь. Гермиона уже приближалась к нему, даже выставила палочку, но её резко дёрнули. Чёртов Рон!
— Рон, нам нужно к Гарри!
Она смотрела прямо на него. И Гарри, наконец, заметил её или почувствовал. Скосил глаза, но взглянул на Рона, крепко её сдерживающего. Это мгновение растянулось бы, наверное, на целую минуту, но он улыбнулся, кивнул и опустил руки. Мгновенное осознание и крик, вырвавшийся из горла:
— Не смей! Нет!
Гермиона билась в руках Рона, словно припадочная. Извивалась, кусалась, царапалась, наблюдая, как торжествующе вскрикнул Волдеморт, когда зелёный луч вошёл в тело Гарри. Вспышка яркого света ослепила окружающих.
— Довольно! — воскликнул Волдеморт, оказавшись на земле.
На мгновение волна битв и борьбы за жизнь замерла. Каждый, кто находился в этой гуще, успел заметить падение мальчика, который всегда выживал. Но было странно наблюдать, что это никого кроме Гермионы не волнует, лишь она захлебывалась слезами, когда видела падение любимого. В лёгких не осталось воздуха. Гермионе показалось, что сердце просто вырвали с мясом, через грудную клетку. Слабости в теле не осталось. Лишь боль! Страшная, невыносимая! Расколовшая душу на до и после.
— Белла, проверь сдох ли он, — велел Волдеморт.
Беллатриса Лестрейндж, только что перерезавшая горло одному из волшебников, который явно не был пожирателем, бросилась к лорду. Он отбросил её руку со словами:
— Я сказал, проверь!
И Беллатриса, поклонившись, пошла вперёд. К Гарри. Это стало последней каплей. Чтобы грязные руки этой суки Реддла коснулись её Гарри? Ни за что. Оказалось Рон не так и сильно её держал, особенно когда Гермиона умудрилась заехать ему между ног коленом. Он разжал руки, и она рванула в сторону алтаря смерти. Туда, где лежал её любимый.
— Не трогай его! — закричала, что есть сил Гермиона и взмахнула палочкой, бросая зелёный луч.
Ненависти было достаточно. Однако Белла с лёгкостью от него увернулась. Это её движение заставило отмереть и остальных. Вокруг Волдеморта выросло с десяток его подчинённых с направленными на него палочками. Он лишь рассмеялся и смог блокировать смертельные проклятия, убив троих.
Но Гермиона уже не смотрела туда, лишь на Беллатрису Лестрейндж, посмевшую своей костлявой рукой коснуться Гарри. Её Гарри. Крик «Не смей!» вырвался из её охрипшего от слёз горла и она, пылая лютой злобой и ненавистью, взмахнув палочкой, превратила её в хлыст. Кончик этой чёрной, кожаной змеи обернулся вокруг шеи ошарашенной Пожирательницы и сдавил её. Но Гермионе было мало, она хотела мести. Взревев подобной раненной волчице, она дёрнула за рукоять «хлыста» и шея жертвы лопнула, разбрызгивая повсюду кровь. Голова отвалилась в сторону, а тело, сделав на остаточных реакциях несколько шагов, рухнуло на мёрзлую землю.
— Охренеть, — только и смог вымолвить ошарашенный Рон за спиной Гермионы.
Она выронила палочку из дрожащих рук и бросилась к неподвижному Гарри.
Глава 41. Добрый вечер
Всё прошло по плану. Волдеморт сам сглупил, когда подумал, что его предали и, разозлившись, наказал неугодных через метку. И вот это вот и стало ошибкой. Настоящие Пожиратели схватились за руки, уже не в силах защищаться, и тем самым дали возможность себя обезвредить. Не всех, конечно, но многих.
Всё прошло по плану. И даже, то, что Гермиона не аппарировала, не сильно беспокоило Гарри, ведь там был Рон, который мог её защитить. В нём уже давно не осталось ничего от той детской зависти и лености, присущей ему на первых курсах. Самое главное, он любил Гермиону. Гарри мог сколько угодно игнорировать его взгляды на неё и делать вид, будто верит тому, что друг без ума от Чжоу, но на самом деле он знал, что Рон просто отошёл в сторону. Чтобы трахать одну, а фантазировать о другой.
Сейчас вопрос был в другом.
«Какого хрена я ещё могу что-то осознавать?! Я же умер!»
— Гарри, милый, вставай.
Он резко открыл глаза и был почти ослеплён сиянием белого света. Немного привыкнув и осмотревшись, Гарри понял, что каким-то образом оказался на вокзале Кингс-Кросс. Пустынном и вычищенном до белизны. Филч бы обзавидовался.
— Гарри, мы здесь.
Он вскочил на ноги и пошатнулся от шока. Их здесь были сотни. Сотни душ, когда-то бывших волшебниками. Знакомые и незнакомые лица. Вон и Седрик, он обнимался с отцом. Гарри даже и не помнил, чтобы Диггори старший был в команде. Вон профессор Слизнорт. Даже удивительно, что он оторвал свою задницу от хогвартского стула. Вон и Долиш с женой. Она не оставила его даже после смерти. А вон…
Там, под одной из скамеек.
Гарри поморщился — он узнал этого гомункула, которого видел когда-то на том же кладбище, где умер. Именно там возродился Волдеморт, именно там он и умрёт. Если уже не умер.
— Гарри, мы здесь, — снова послышался мелодичный голос. И он был уверен, что когда-то его слышал. Приятный, тёплый родной. Мамин голос.
Он резко обернулся и задохнулся от невероятности происходящего. Она была так близко. Такая красивая. Красивая и родная. Он сразу её узнал.
— Мама, — шагнул он вперёд, желая обнять, получить защиту, но не ощутил ничего. Она была призрачной дымкой, и не было и шанса очутится в её заботливых объятиях.
— Сынок. Ты такой смелый. Ты такой умный. Мы так тобой гордимся.
— Почему я не могу тебя коснуться? — в свою очередь спросил Гарри, и смахнул набежавшие слёзы.
— Потому что я умерла, — с толикой грусти, но уже давно смирившись с неизбежным ответила она, — а тебе предстоит вернуться назад.
— Но как? — воскликнул Гарри. — Авада и…
— Некоторые вещи остаются для нас непостижимыми до самого
