— А сейчас тебя ждёт мистер Филч.
Гарри застонал и взъерошил себе и без того лохматые волосы, посмотрев в сторону коридора, по которому давно следовало пойти.
— Ты должна меня проконтролировать, — сказал он и потянул её за собой.
— Если я сейчас пойду с тобой, — упёрлась Гермиона, — мы не дойдём до завхоза.
Гарри усмехнулся, полностью соглашаясь, подтянул Гермиону ближе и снова прижал к колонне.
— Ты права, ты как всегда права. Тогда завтра увидимся. Отдохни, — сказал он.
— Хочешь сказать, что я плохо выгляжу? — нахмурилась девушка.
— Хочу сказать, что выспаться нам обоим не помешает, только моя встреча с кроватью откладывается… И ещё, Гермиона, — он вдруг замялся и напомнил ей того самого мальчика, с которым её когда-то связали самые крепкие узы дружбы, преданности, а теперь ещё любви и страсти. — Ты помнишь, что я сказал вчера в зале?
— Конечно, — она вспомнила то ощущение счастья и облегчение, когда прочитала по его губам признание и как будто услышала его в голове.
— А ты? — решил уточнить Гарри.
Гермиона даже хотела рассмеяться от того с каким сомнением был задан вопрос, словно могло быть иначе. Она провела руками по его шеё, груди, плоскому животу, задела твёрдый бугор на брюках. Ещё раз, так, что Гарри содрогнулся, и обхватила его лицо руками. Она посмотрела ему в глаза и мысленно произнесла, желая всем сердцем, чтобы он услышал, понял и поверил:
"Я люблю тебя Гарри Поттер. Я очень хочу стать твоей. Я уже твоя".
Глаза Гарри расширились и она поняла, что мысль донесла правильно.
— Люблю, — повторила она уже вслух и обняла Гарри.
Он сжал руками её хрупкие плечи и впечатал в себя, сразу проталкивая язык между податливых нежных губ. Гермиона, как могла отвечала на этот напор, поглаживая твёрдую спину. Возбуждение волнами накатывало на неё и она поняла, что не сможет долго сдерживать парня, губы которого становились всё твёрже, а руки всё настойчивее, разминая её ягодицы, и забираясь под школьную юбку, нащупывая влажное бельё. Он целовал её снова и снова, так что она начала задыхаться и стонала ему в рот, особенно когда он сжал трепетный бугорок груди, но вдруг сам отпрянул, утробно зарычав.
— Ещё немного и директорский кабинет показался бы нам идеальным местом для первого раза, — хмыкнул Гарри.
Гермиона захихикала и выкрутилась из его объятий, тяжело дыша. Она улыбалась, купаясь в любви и желании, что узлом сжималось внизу её живота. Она провела рукой по его щеке, пригладила взъерошенные волосы, что, впрочем, было совершенно бесполезно, и умчалась подальше, зная — через мгновение сама набросилась бы на любимого, умоляя взять её прямо здесь, посреди холла.
* * *
Альбус Дамблдор устало откинулся на спинку стула в круглой каморке посреди своего кабинета. Он всматривался в имена и точки на карте, идею которой когда то позаимствовал у четырёх талантливых молодых людей, лучшие из которых уже канули в небытие. Всё давно шло не по плану, который он себе наметил. О крестражах Гарри должен был узнать гораздо позднее и искать их самостоятельно, и отношений с мисс Грейнджер не предполагалось. Как теперь ему пойти на смерть? Оставалось надеяться, что он не взбрыкнёт и поможет найти оставшиеся крестражи, а там дальше…
Но самое главное, что теперь он не знал сможет ли исправить свою ошибку с именем Том Реддл. Ведь именно он когда-то рассказал ему о способах стать бессмертным и теперь с помощью Слизнорта он должен очистить своё имя, подсунув ему воспоминания, которые он считает своими. Гарри ничего не узнает. Он посмотрел на свою почерневшую руку. Ещё несколько месяцев и всё закончится. Но в истории он так и должен остаться великим светлым волшебником, а не создателем психопата убивающего младенцев.
Дамблдор нашёл на карте точку с именем Гарри Поттер, над которым, очевидно, стоял Аргус Филч, контролируя отработку. Потом отыскал вход в комнату по требованию, в которую входили Рон Уизли с Чжоу Чанг и наконец Гермиону Грейнджер, корпящую над очередным фолиантом в библиотеке. Понятно, что он не знал, чем она занимается, но нахождение точки с её именем…
Дамблдор резко вскочил, так что стул на колёсиках ударился в противоположную стену и начал искать её имя, которое резко пропало с карты, как и имя Гарри Поттера. Он обернулся, словно за ним кто-то следил, начиная понимать, что игра, в которой он так долго придумывал правила, больше ему не принадлежит.
Глава 19
Хогвартс медленно погружался в ежедневную дрёму и свет факелов в бесконечных коридорах становился глуше, словно кто-то подкрутил внутри каждого рукоятку на минимальное значение. Гарри Поттеру пришлось даже воспользоваться заклинанием «Люмос», чтобы не наткнуться носом на одну из многочисленных статуй или на заблудившуюся парочку влюблённых. Закончив самую скучную отработку в своей жизни, он спешил в гостиную Гриффиндора.
Всё-таки чистить котлы и полировать пол намного неприятнее, чем подписывать письма поклонников Гилдероя Локхарта. С другой стороны гораздо приятнее, чем набивать себе татуировку кровавым пером у Долорес Амбридж. Гарри задумался о том, где она и как стала вести себя после пропажи тёмного артефакта. Сам Гарри даже в руках его держать отказался, хотя он и манил его, как змей манил Еву в библейских писаниях.
Всё его настроение резко упало вниз, когда он вспомнил, что ему ещё предстоит сделать. Уничтожить крестражи и умудриться при этом выжить. Эти вроде бы простые планы несли за собой столько возможных проблем и ошибок, что Гарри подумал, а не сбежать ли на необитаемый остров, прихватив с собой Гермиону.
Совсем недетские мысли о хрупком теле одетом в почти ничего не скрывающий купальник, тёплом песке и прохладном море, несколько расслабили Гарри, поэтому он не заметил крадущегося в полумраке Рона, тоже возвращающегося в гостиную своего факультета. Они врезались друг в друга, как волна в скалу, во время сильной бури.
— Чёрт, Рон!
— Гарри! Ты чего так поздно? — воскликнул друг, потирая лоб.
— Я то на отработке был, а вот где ты пропадал? — он посмотрел по сторонам, словно в поисках часов, — почти три часа.
— Да я, вообще-то… — замялся Рон и покраснел. — Ну это, с Чжоу.
— Чанг? — уточнил Гарри и вдруг рассмеялся. — Три часа? Вот точно ничего серьёзного. Ну и как?
Рон, заметил что Гарри совсем не злится, поднялся отряхнул мантию и приосанился:
— Ну, отлично, если честно. Бодрит, а то, что с ней особенно церемониться не надо, ещё больше
