— Да, наверняка, — кивнула Гермиона. — Тогда и министерство возьмёт под контроль дементоров.
Далее обсудили возможность ликвидации Волдеморта и наилучший для этого способ, как и способ связи в экстренной ситуации. В душе Гермионы, несмотря на страх происходящего, теплилась надежда на мирное (относительно) решение их ситуации. Один выстрел в голову и проблемы с именем Реддл больше не будет. Душу заключат в ларец и спрячут в самых секретных тайниках спецслужб.
— Ещё пожиратели, — напомнил Блейз.
Они поговорили. Гермиона слушала, иногда кивала. Но больше витала в своих мыслях. Она размышляла обо всём, что узнала: и пока общалась с матерью и Римусом Люпиным, который в тот день дежурил в доме Грейнджеров, и на следующий день, пока ехала на автобусе в компании, из дома до заснеженной деревушки. Там, как раз стоял один из многочисленных домов семейства Забини, по счастливой случайности всего в нескольких милях от селения Литтл-Хэнглтон с кладбищем отца Реддла.
Даже рассматривая богатое убранство дома семьи Забини, Гермиона не могла избавиться от мыслей о последних месяцах и днях. Финал приближался, она это знала, не смотря на категорическое отречение от ремесла предсказаний.
— Гермиона, — щёлкнул Блейз перед её лицом пальцами, привлекая внимание. Компания расположилась за длинным уставленным разнообразными английскими и французскими блюдами, столом. Они забежали поужинать, чтобы сразу же отправиться на кладбище. Медлить было нельзя. Луна вошла в самую полную фазу, а значит, пора создавать ларец душ.
Это пугало. Это радовало. Это будоражило, но больше пугало. Одна неверная руна, одно неверное заклинание, что на пергаменте грели ей нагрудный карман, и всё. Ничего исправить будет нельзя. Придётся ждать ещё месяц, если создатель не умрёт мучительной смертью в тот же миг. Случаи бывали разные, но никто кроме самой Гермионы не знал о них. Её бы вообще не выпустили из Хогвартса. Оставалось, надеяться, что всё получится, надеяться, что всё будет хорошо.
— Все нормально, — отмахнулась Гермиона от руки Дина, щиплющей её плечо.
Мир обрёл краски. Она словно выбралась из сумрака и оглянулась уже по-настоящему.
— У вас очень красивый дом миссис Забини, — восхищённо сказала Гермиона прекраснейшему видению — матери Блейза. Это была средних лет женщина с гладкой оливковой кожей и чёрными глубокими глазами под пушистыми тонкими бровками. Она чуть наклонила голову в знак благодарности и снова пригубила вино из хрустального бокала.
— Его реконструировал мой четвёртый почивший муж Дон Линкольн. Великолепный был архитектор.
Гермиона мельком взглянула на Блейза, который только пожал плечами. Женщина теряющая четвёртого мужа подряд и не должна волноваться из-за такой мелочи как смерть. Наверное поэтому на красивом лице не было ни скорби, ни печали — лишь лёгкая заинтересованность.
Дом же действительно был прекрасным образцом постмодернизма ни в пример стоящим вокруг ветхим зданиям. Гермиона завела вежливый разговор об архитектуре и искусстве. Это отвлекало от тягостных дум и давало возможность впервые за долгое время пообщаться с весьма осведомлённым в этой области собеседником.
Пока женщины вели неспешный разговор, парни, извинившись, встали из-за стола и, препираясь, вышли из столовой, доказывая другу другу истину, о какой-то книге или картине. Гермиона не поняла. Ещё некоторое время она смотрела странной парочке вслед. Короткий, лёгкий жест Дина, который чуть коснулся пальцем щеки Блейза, сказал ей больше чем все размышления об этих двоих за последние пару месяцев.
Наверное, Гермиона долго сидела с обомлевшим выражением лица, потому что мать Блейза вдруг рассмеялась. Это был очень приятный смех, напомнивший птичье пение. Нежный, ненавязчивый. Он завораживал. Неудивительно, что эта сирена смогла завлечь в свою пучину так много мужчин, которые правда по неизвестной причине погибали спустя несколько лет брака.
Она грациозно поднялась, демонстрируя Гермионе лёгкое чёрное кимоно с красным драконом по всей длине, и, взяв пару бокалов с вином, подсела ближе. Одеяние напомнило Гермионе Чанг и отношения, которые её связывали с Гарри. Ей вдруг стало интересно, встречается ли ещё с ней Рон. Последний месяц она почти не поднимала головы от книг и пергаментов, мало интересуясь личной жизнью друзей, да и своей в том числе.
— Вы не знали, что мальчики подвержены буре чувств по отношению к другу другу? — спросила миссис Забини.
— Не в таком качестве. Если мы с вами говорим об одном и том же? — сдавленно сказала Гермиона, осторожно принимая бокал вина у женщины. Не отравлено ли?
— Наверняка. Это у них семейное. Его отец тоже любил потайные ходы.
Увидев, как Гермиона при этом покраснела, миссис Забини снова не удержалась от смешка.
— Не смущайтесь.
— Стараюсь, — блуждая глазами, проговорила Гермиона, стесняясь смотреть в пугающе красивые глаза.
— Я лишь желаю сыну счастья. К тому же, обычно это долго не длится, — пояснила хозяйка. Она вдруг внимательно посмотрела на Гермиону, рассматривая покрасневшие щёки, распущенные волосы обыкновенный синий блейзер и шерстяную юбку. — А вы, значит, охмурили самого Поттера, Гермиона?
Такой переход на имена немного испугал, но взяв себя в руки, Гермиона приподняла уголок губ, думая о том, кто ещё кого «охмурял».
— Я бы не назвала это так, — сказала она.
— Как розу не назови, она всё равно останется розой. Что бы кто ни говорил, мужчины падки на внешность и отсутствие мозгов… — продолжила миссис Забини, Гермиона приподняла брови. — В вашем случае произошло скорее исключение, Гермиона. То, что ваш ум не отпугивает, а привлекает. С другой стороны, в рамках нынешней ситуации в волшебном мире, по-другому быть не может.
— То есть, — задохнулась от возмущения Гермиона, — в мирное время мой ум никому не был бы нужен?
— Не обижайтесь дорогая, я лишь полагаюсь на свой жизненный опыт. Мне порой приходилось играть крайнюю дурочку, чтобы привлечь внимание интересующего меня субъекта. Вам повезло. Вы так ловко заключили магическую помолвку. Она…
Сказать больше миссис Забини не успела. В комнате с тихим, но звучным хлопком показался домовик Луи. Он стоял, низко поклонившись в белом воротничке и подобии штанов, сильно напоминающих юбку.
— Сова принесла письмо, — сказал домовик, он распрямился и подошёл к Гермионе, протягивая конверт.
Гермиона нахмурилась, протянула руку, но не торопилась забрать бумагу из тонких пальцев домовика.
— Хотите, я открою? — предложила хозяйка.
— Нет, — взяла Гермиона конверт, после некоторого колебания. — Это же мне.
Она вскрыла дрожащими руками простую красную печать без символики и героев. Беспокойство, не покидающее её с Хогвартса, набирало обороты, и при чтении всколыхнулось с неведомой силой. Магия вокруг заискрилась. Домовик уже исчез, а миссис Забини встала за спиной, положив руку на хрупкое плечо Гермионы.
Дорогая Гермиона. С прискорбием хочу тебе сообщить, что твой Гарри, Гарри Поттер, изменил тебе с Луной Лавгуд. Он сделал ей ребёнка, о чём я узнала буквально вчера после твоего отъезда.
