Нужно найти послание, оставленное ему в школе Дэвидом Олсоном.
Но как добраться до школы, вот вопрос.
Кристофер не знал, какая именно у него температура, но был уверен: достаточно высокая, чтобы мать не отпустила его в школу. Поэтому он кое-как встал с кровати и потащился по коридору. На цыпочках прокрался мимо спящей матери в ее ванную. Залез на раковину, открыл аптечный шкафчик и достал с верхней полки баночку с аспирином. Кухонные запасы лекарств уже давно были им освоены. Сейчас он прихватил и другие флаконы и пузырьки. Не только аспирин. Годился и адвил, и тайленол – любое лекарство от простуды с пометкой «не вызывает сонливости». Повозившись с крышками, снабженными защитой от детей, он взял из каждого пузырька по нескольку таблеток, чтобы было не так заметно. Убрав лекарства обратно в аптечку, Кристофер бесшумно двинулся в обратном направлении.
– Что ты там делаешь, солнце? – спросил голос.
Кристофер обернулся и увидел, что мать спит.
– Мне страшный сон приснился, – солгал он.
– О чем?
– Как будто ты ушла. Просто хотел убедиться, что ты здесь.
– Я всегда буду здесь, – прошептала она. – Хочешь сегодня тут поспать?
Да.
– Нет, спасибо. Мне уже лучше.
– Хорошо. Люблю тебя, – сказала она и перевернулась на другой бок смотреть сон.
Вернувшись к себе в спальню, Кристофер стал дожидаться утра. Чтобы убить время, можно было почитать, но на самом деле все книги он уже выучил наизусть. Все они виделись ему карточками. Страницы поколений – от рождения до смерти. От начала до конца. От дерева к бумаге.
За окном разгорался день, а вместе с ним – и зуд. А с ним – боль. Кристофер чувствовал, как просыпается улица. Каждое потягивание, каждый зевок. Вдыхал запах кофе, слышал хруст хлопьев. Откуда вообще берется столько кофе? Кстати, отец любил кофе и пончики с сахаром. Кристофер вспомнил отцовские похороны. Поле белых надгробий, уходящее за горизонт. Интересная вещь эти могилы. Если каждому, кто когда-либо жил на земле, после смерти нужна могила, то…
Не покроется ли когда-нибудь могилами весь земной шар?
За полчаса до маминого будильника Кристофер измельчил все тридцать таблеток и быстро проглотил, словно затхлые гранулы «Пикси стикс»[56].
Пошел на кухню.
Заткнул раковину пробкой и тонкой струйкой пустил воду. Вытащил из холодильника две формы со льдом, с хрустом их опорожнил и высыпал кубики в воду. А чтобы замести следы, наполнил формы водой и вернул все на место.
Снял пижамную куртку и погрузил всю голову, шею и плечи в ледяную воду. Из груди рвались вопли, но он продержался секунд тридцать. Затем вытащил голову, сделал глубокий вдох и повторил то же самое. И еще раз. И еще.
Холод иголками прокалывал кожу насквозь, до онемения, но вытащить голову Кристофер не решался. Лучше уж так, чем к врачу. Запасного плана нет. Кристофер знал многих ребят, которые притворялись больными, чтобы не идти в школу. Вспомнил инструкцию Тормоза Эда, как нагнать температуру на градуснике с помощью лампочки и грелки. Кто бы знал, что Кристоферу впервые в истории приходится симулировать здоровье, чтобы пойти в школу. При первых трелях маминого будильника (слава богу, она всегда нажимала ПОВТОР) он быстро вытерся кухонным полотенцем, выдернул сливную затычку и побежал наверх, чтобы нырнуть в кровать и притвориться, будто только что проснулся.
– Приветик, как самочувствие? – спросила мать.
– Гораздо лучше, – ответил он, изображая сонливость.
– Ну и чудно. Как спалось?
– Отлично. Хочу поскорей в школу. Сегодня в столовке дают такос, – беспечно сказал он.
И тут же приготовился к моменту истины. Мать Кристофера инстинктивно дотронулась до его лба. Волосы до сих пор были влажными от воды. Все пропало, решил Кристофер.
Но тут она улыбнулась.
– Кажется, температуры нет, – сказала она. – Давай-ка еще разок проверим.
И положила ему под язык термометр. Скоро он запищал, и Кристофер попробовал разглядеть показания.
37.
– Прости, солнце, – сказала мать. – Придется тебе идти в школу.
Это было чудо.
Мама хочет…
Мама хочет… позвать на рождественский ужин шерифа.
Мама этого не сделает… из-за меня.
– Мам? – начал Кристофер. – А как отмечают Рождество те, у кого нет семьи?
– По-разному. Одни идут в гости. Другие в церковь. А что?
– Да просто хочу, чтобы в этом году людям вроде мистера Эмброуза и шерифа было куда пойти, – ответил он.
– Здорово. Хочешь пригласить их к нам?
– Да.
– Ладно. А теперь поторапливайся. Иначе опоздаешь!
Мама сейчас…
Мама сейчас… очень счастлива.
Двери школьного автобуса открылись.
Не успел Кристофер войти, как гомон в автобусе стал громче. На него глазели, как на зверька в зоопарке. Для всех он был – просто мальчишка, который прилюдно напустил в штаны.
А они для него были кое-чем совсем иным.
Рыжеволосый парень… любит расхаживать в материнской одежде.
Девица с брекетами… питается впроголодь.
Маленькая кареглазая девочка… тревожится о своих родных, оставшихся на Ближнем Востоке.
Они страдают. Скоро весь мир будет страдать, Кристофер.
Тебе нужно найти послание Дэвида Олсона.
Кристофер прошел мимо водителя, мистера Миллера. Заметил, что на предплечье у него татуировка. Морпеховская. Уловил тревогу мистера Миллера из-за предстоящих праздников. По праздникам мистер Миллер всегда думает о людях, убитых им где-то в пустыне.
Мистер Миллер…
Мистер Миллер считает, что не достоин жизни.
– Мистер Миллер? – обратился к нему Кристофер.
– Сел – и сиди! – гаркнул тот в ответ.
– Извините. Я просто хотел сказать спасибо за то, что вы заботитесь о нашей безопасности по дороге в школу и из школы.
На мгновение мистер Миллер умолк. Кристофер знал, что за последние пять лет ничего более приятного этот человек в свой адрес не слышал. И уж точно ничего приятнее никогда не говорили ему эти паршивцы. Точка. Мистер Миллер и рад был бы поблагодарить Кристофера, да боялся, что расплачется и навсегда уронит свой авторитет. А потому сказал он единственное, что пришло на ум.
– Работа у меня такая. Хватит меня отвлекать, давай, садись уже, – рявкнул он.
Кристофер просто кивнул и сел. Этим жестом он сам себе помог. Успокоил свой ум настолько, чтобы по дороге до самой школы больше не думать о каждой семье в каждом доме. Когда автобус затормозил перед школой, Кристофер улыбнулся.
– Удачи, мистер Миллер, – сказал он.
– И тебе, пацан, – угрюмо откликнулся тот.
Мистер Миллер не…
Мистер Миллер не… покончит с собой в Рождество.
Кристофер смотрел на идущих к школе детей, одетых в теплые пальто и шапки. Их были сотни. Сотни младенцев, рожденных у сотен родителей. Каждый – герой собственной жизни. И слышал все голоса, секреты, мысли. Кристофер сделал глубокий вдох и опустил голову. Постарался сосредоточиться на Дэвиде Олсоне,
