Скользнули вслед за ними боязливыми тенями замотанные в покрывала и накидки женские фигурки, заставив магистров невольно поморщиться. Вполне вероятно, к весне во дворце появятся смуглокожие малыши, которым никогда не суждено будет встретить своих отцов, но хуже другое. Если Эршель не отменит собственные законы и правила, большинство из детей никогда не узнают и материнской ласки.
Серанзиец хищно прищурился и в третий раз подул в рожок, извлекая долгий, протяжный звук. На этот раз всего один. Выждал секунд десять и еле заметно кивнул напрягшемуся в ожидании Лансу. Магистр ехидно ухмыльнулся и почти ласково выдохнул какое-то заклятие, сопровождая его взмахом сложенных в непонятный жест пальцев.
Легкий сквознячок возник ниоткуда, вначале слабо, почти ласково, прошелся по ближайшим занавескам и коврам, принося с собой прохладу и свежесть, затем, постепенно расширяя круг и усиливаясь, понесся к центру. Взвились яркими крыльями невиданных птиц шелковые занавеси, колыхнулись потертые, но от этого не менее ценные старинные гобелены. А ветер, все набирая скорость и мощь, быстро мчался по широкому кругу, шутя срывая и утаскивая с собой тяжелый бархат и нежный шелк, роняя изящные ширмы и стройные этажерки. Взвыли возмущенно хриплые со сна шаманы, тщетно пытаясь поймать уносящиеся шаровары и рубахи, платки и плащи. С все усиливающимся шорохом и звоном стая всевозможного тряпья стремительно неслась по залу, цепляясь за зеркала и бра, сдергивая со стен картины и украшения. Внезапно раздался удар, зазвенели осколки, маленькая картина, летавшая вместе с остальным имуществом, разбила одно из окон, изменив тем самым направление ветра. Найдя наконец выход, он ринулся вперед с яростью почуявшего свободу дикого зверя. Большинство самых легких и мелких вещей бесследно растаяло в ночной мгле, и лишь несколько тяжелых ковров и любимых шаманами бархатных покрывал повисли кучкой на оконной раме, словно выдохшиеся на полпути беглецы.
Сами недоучки к этому моменту лежали за сундуками и вдоль стен, сжавшись и накрыв руками головы, совершенно позабыв, что из одежды на них только амулеты и пояса с золотом.
– Сколько раз я просил вас не сердить невидимку? – с глубоким огорчением в голосе задал риторический вопрос Инзерис и сам же на него ответил: – Каждый день по десять раз напоминаю. Вот почему вы так не любите свою жизнь? Разве плохо выйти утром в цветущую степь, сесть в тени раскидистого чинара на ковер, выпить пару пиал свежей бузы, съесть горячую лепешку с куском жареного мяса? А ведь вы никогда этого не увидите, если и дальше будете злить безумного мага. Разве вам неизвестно, как часто меняется настроение у таких людей? Сейчас он добрый, через миг – злой и безжалостный. Кстати, вы еще не поняли, почему я так смело вам это говорю? Его сейчас тут нет – полетел на север, но обещал через день вернуться. А я нашел людей, которые согласны вам помочь, не бесплатно, разумеется. Вот Хаскат и Алсим уже договорились и даже выполнили свою часть работы. Сюда пришли только за своими вещами, ну и попрощаться.
Шаманы слушали молча, но в глазах тех, кто прятался поблизости, все ярче расцветала истовая надежда.
И все же Гард не верил, что они сдадутся так легко. Возможно, слабые и те, кто поумнее, и поверят словам лекаря. Зато самые заматерелые, обнаглевшие и высокомерные, погрязшие в своем невежестве и неуемной алчности, никогда не откажутся от своих грез, в которых они уже видели себя хозяевами этого дворца. И всего, что к нему прилагалось. Ну или в самом худшем случае – возвращались домой в мягкой королевской карете. И во главе обоза, тяжело груженного богатством, которое шаманы уже успели сполна оценить и полюбить.
Поэтому регент даже не смотрел на оживавших шаманов, начинавших копаться в сундуках в поисках одежды. Скептически кривя губы, Тровенг разглядывал появлявшиеся из сундуков кучи натасканного ими королевского добра, начиная с серебряных и золотых кубков, ваз и прочей посуды и заканчивая женскими шубками и зонтами.
– А если мы все сделаем и уйдем, – робко спросил немолодой халгирец, красовавшийся в широкой шифоновой блузе для будущих матерей, – он нас не догонит?
– Если потащите все это барахло, – с презрением пнул сундук Звен, – то, конечно, догонит.
– А что тащишь ты? – подозрительно прищурился другой шаман, натянувший алую атласную рубаху с шутовскими черными ромбами.
– Вот! – Достав из-за пазухи увесистый кошель, лже-Хаскат бережно развязал его и вынул ограненный бриллиант размером с голубиное яйцо.
Повертел перед завистливыми взорами халгирцев и с победной усмешкой опустил в мешочек.
– А кто дал? – В глазах его «коллег» разгоралось жадное пламя.
– Я, – невозмутимо отозвался Шайонс, сунул руку в карман и показал любопытным полную пригоршню таких камней. Серебристо-прозрачных, льдисто-синеватых, розовых, как рассвет, и фиолетово-черных. – Но решать нужно быстро. Истинный король возвращается и ведет в столицу армию отчаянных матросов. Сухопутные войска сдаются им без боя и тут же присоединяются. Через день вы побежите отсюда, как крысы, бросив и сундуки, и последние штаны, потому что умудрились чем-то сильно разозлить магистров Онзирского княжества, и они едут с авангардом.
– Тогда какая тебе от нас польза? – лениво осведомился от окна шаман с пронзительным взглядом желтоватых, как у зверя, глаз, перебирая висевший на голой груди внушительный арсенал самых разных амулетов.
– Услуга за услугу, – так же нехотя процедил хозяин обители. – Но задания для всех разные. Сильным – дорогие и секретные, слабым – попроще и подешевле.
– А что делал Хаскат?
– Очень дорогое и тайное задание, и его работой я очень доволен. Могу намекнуть – благодаря ему у вас есть возможность заключить со мной сделку. Ну, решайтесь!
– А кто эти люди рядом с тобой?
– Мои телохранители. Не ждал же ты, что я приду к вам без защиты?
– А Инзерис?
– Он только посредник и честно заработал свою оплату. – Шайонс демонстративно вынул из кармана несколько накопителей и высыпал в подставленные ладони Инзериса.
Серанзиец спрятал ехидную ухмылку за благодарным поклоном, принял накопители и спрятал в собственную ладанку. Вернул ее на шею и, отступив в сторону, равнодушно смерил взглядом своих подчиненных, давая понять, что не собирается мешать их сделке с щедрым купцом.
– Я согласен, – заторопился шаман в шифоне. – Только как мы уйдем?
– Уедем, – высокомерно процедил лже-Хаскат. – На лошадях. У егерей возьмем. В порту стоит нанятый мной корабль, команда ждет только приказа.
Услыхав эту ложь, Гард чудом удержал на лице невозмутимое выражение. Интересно, где Звен возьмет обещанное судно? Или он считает, что обманутые шаманы не найдут способа вернуться и отомстить? Что-что, а различные проклятия и наговоры у них получаются очень забористые. Как объяснял ему когда-то Ланс, творить зло намного проще, ведь можно не высчитывать точного результата
