– «Тебе», – упрямо поправил Гард, принимаясь за еду. – Мы теперь родственники. А все это обсудим, когда Эршель проснется. Я не намерен помогать ему бесплатно, и цена будет высока. Заплатит вдесятеро за каждую булочку, не съеденную его детьми, и за каждую конфетку.
– Да ели мы конфеты, счастье мое! – засмеявшись, прильнула к его плечу Дилли, но Тровенг заметил растроганный блеск ее глаз и понял, что попал в больное место.
– Ну и ладно, – согласился он так покладисто, как и не ожидал от себя. – Но все равно стребую полной мерой. За жадность и жестокость нужно наказывать.
– Да у него, скорее, недопонимание и недоверчивость, – тихо произнес Леар. – И я, кажется, знаю, кто в этом повинен. Его тетушки – те самые, которых приютила королева-мать. Они почему-то очень боялись, что он женится по любви и станет слушать свою супругу. И с детства запугали его страшными сказками про наглых, пронырливых и меркантильных фрейлин и белошвеек, которые способны только заморочить мужу голову и потом менять любовников как перчатки. Ведь если девушка не устояла перед его обаянием, то не устоит и перед другими. Брать в жены нужно только принцесс, они-де самые стойкие и порядочные.
– Но он ведь давно не наивный мальчик, – с сомнением нахмурился регент.
– Да, но первый опыт оказался роковым, – огорченно вздохнул Леар. – Служаночка, с которой он вступил во взрослую жизнь, была глуповата, ветрена и обожала хвастаться его подарками. Оценивая своего возлюбленного именно по ним.
– И могу спорить на сто золотых, что ее подложили ему те самые тетушки, – по-взрослому зло фыркнула Лита.
– Чижик! – в два голоса воззвали к ней Дилли с Леаром.
– Ох, только не начинайте меня воспитывать, – огрызнулась девчонка. – Я на рынке и не такого наслушалась. Но ко мне не прилипает, спасибо матери.
– Благодарю, мама, – серьезно подняла глаза к небу Дилли, повернувшись в ту сторону, где находился Брагод, столица свободного Онзирского княжества.
– Спасибо, Ясвена, – прижал руку к сердцу Леар. – Иначе я бы не выдержал. Приказал бы поварам убрать всю еду и наварить гороховой каши.
– Нет, вы посмотрите! – возмутилась девчонка. – При встрече он меня даже не узнал, а про кашу за столько лет не забыл!
– Узнал я тебя, – со смешком успокоил сестру секретарь, – не переживай. Но виду подать не мог – тот гад следил. Ну ладно, гороха не будет, уговорила. Если ты расскажешь, что за странные отношения у тебя с женихом. Никак понять не могу, то ты его не замечаешь, бедняга о твои бастионы все глаза сломал, а стоит ему присесть с несчастным видом, бросаешься гладить. Неужели нельзя обращаться с человеком нормально, если он тебе так нравится?
– Леарон! – рассерженной тигрицей вскочила со стула Лита. – Вот сейчас ты лезешь своими сапогами в чужие отношения.
– Не в чужие, а в отношения моей сестры с ее женихом, – спокойно парировал тот. – И тебе хорошо известно, что я никогда бы не полез, если бы не видел, что они совершенно неправильны. Если ты не уверена в его или в своих чувствах, нечего подавать человеку надежду. Пусть идет доказывает свои намерения. А раз согласилась на помолвку, то не крути хвостом и не устраивай игры в загадочную молчунью, а ищи способ понять любимого мужчину и договориться. Поверь, мы не тупые, не злые и не упрямые. Мы хотим вас понимать, но хоть намек, хоть словечко, хоть шаг навстречу ты можешь сделать? Ведь идти-то нужно по пути к согласию и счастью, а ты пятишься в другую сторону.
– Спасибо, Леар, – с чувством выдохнула Дилли, – ты сказал именно то, на что я пытаюсь намекнуть уже который день.
– Ланса проверять не нужно, – посомневавшись, сдал друга Тровенг. – Я знаю его давно и даже не ожидал, что он способен так влюбиться. Но говорю это не ради того, чтобы его похвалить. У Ланса еще и железная воля. Если он, например, сочтет, что девушке будет без него лучше, то ничто не заставит его изменить это решение.
– Вы… вы… – зло сузив глаза, прошипела Лита со жгучей обидой, – ничего не понимаете! Дело не в том, как я к нему отношусь! А в том, как он ко мне! Он ведь с первого дня принялся мной командовать, как своим курятником! Сюда не гляди, туда не ходи! А мне такого счастья и даром не надо! Я – ведунья и не смогу жить в рабстве!
Гард хотел было сказать: «Ну какое же это рабство, когда о тебе беспокоятся и стараются защитить?» – но увидел, как разом помрачнели лица его жены и Леара, и проглотил едва не сорвавшуюся тривиальность. Лишь в этот миг сполна осознав, как сильно ведуньи отличаются от обычных женщин.
Да и ведуны тоже, судя по Леару. Нет, не внешне и не поведением. А незаурядным чувством собственного достоинства, обостренным восприятием несправедливости и особенной чуткостью к малейшим попыткам ущемить их свободу.
Значит, он и сам должен бдительнее следить за своими словами и действиями, подавлять естественные порывы спрятать любимую женщину в высокую башню и на всякий случай закрыть решетками все окна. Иначе придется шпионить за женой как Эршелю и издали следить с тоской, как растут без него его дети.
– Леар, – произнес он вовсе не то, что собирался минуту назад, – ты ведь все время был рядом с королем и знаешь больше других. Неужели он не подозревал, что у него есть ребенок?
– Не мог он ничего подозревать, – искоса глянув на притихшую Литу, пояснил секретарь, – потому что вспыльчив и обидчив. И когда Ясвена сбежала, запретил всем даже имя ее упоминать. Только года через три сообразил, насколько смешон был этот приказ. Все и сами вскоре забыли про его неудачливую возлюбленную, только на него самого этот запрет не подействовал…
Его пояснения прервал стук в дверь, и все насторожились. Ночью, когда они устало расходились по комнатам, Гард объявил наступающий день праздником, запретил всякие заседания и настоятельно посоветовал его не тревожить.
– Ваша светлость, – скромно потупив взор, промямлил королевский камердинер, – его величество проснулся и приказал королевскому фрегату готовиться к отплытию. А меня послал узнать, соблаговолите ли вы его сопровождать?
Тровенг и его новые родственники на несколько секунд застыли, огорошенные королевской наглостью, затем, переглянувшись, поднялись с мест дружно, словно по команде.
– Где он?
– В своих покоях, – учтиво сообщил камердинер и опасливо предупредил: – Но велел сказать, что никого не принимает.
– Спасибо, – голос регента скрипел, как промороженное дерево на ветру. – Иди на кухню, вели подать чай в королевскую гостиную. На всех нас.
– Но…
– Я кому сказал?!
Старичок съежился и побежал к лестнице, все сильнее втягивая в плечи голову под прицелом провожающих его взглядов.
– Ланс! – окликнула Чижик мага, неведомо как отыскав его в одной из ниш. – Идем с нами.
– К Эршелю?
– Да, – кивнул Гард, лишь в этот миг сообразив, что о намерениях короля они узнали далеко не первыми. – Как
