Остаться в «Аркхеме» доктора Лиланд заставило чувство долга. Найти врачей и сестер, готовых работать в сумасшедшем доме, где содержатся самые опасные преступники Готэма, ой как непросто. Работа была опасной, все сотрудники клиники могли бы с легкостью припомнить по несколько серьезных инцидентов, и даже самые безобидные из них не забывались со временем. Иногда пациенты сбегали, несмотря на то, что служба безопасности здесь отличалась куда более серьезной организацией, чем в других больницах, а то и в тюрьмах. И все же персонал или их семьи, случалось, становились жертвами бывших пациентов, которые мечтали либо отомстить, либо поиздеваться, а бывало и просто причиняли им вред, безо всякой причины. В клинике работали санитары, способные справиться с разного рода неприятностями, но самую главную проблему они решить не могли – некоторые из пациентов были неизлечимы. Этот факт противоречил самому понятию лечения. Уважающий себя врач обязан помочь больному или же облегчить его страдания, но лечить сумасшедшего – совсем не то же самое, что лечить рак, эмфизему или хроническую болезнь легких. Развитие фармакологии позволило открыть новые лекарства, и пациенты, о которых в прошлом бы забыли, теперь надеялись хотя бы на какое-то подобие нормальной жизни. Впрочем, такие больные в «Аркхем» попадали редко. Большинство психически нестабильных людей становятся жертвами, а не зачинщиками. Но многие пациенты «Аркхема» не просто безумны, они – психопаты. Психопатия – заболевание неизлечимое, с ним трудно справиться, даже если у преступника не наблюдается девиации. Психиатры убедились на своем опыте, как часто подопечные используют терапию, чтобы обмануть членов комиссии по досрочному освобождению.
Психопат с психотическими отклонениями – настоящее порождение зла. Во-первых, никогда нельзя было точно сказать, на самом ли деле он страдает от психоза. Это делало применение медикаментозных средств бессмысленным. Во-вторых, некоторые пациенты припрятывали таблетки, чтобы продать их другим больным или даже кому-то из персонала. Обычно санитарам, но не всегда.
Набрать персонал в больницу – сложно, но еще сложнее найти неподкупных людей с безупречным воспитанием и стальными нервами, которые не ломались в обстановке клиники с опасными сумасшедшими, еще и за ту зарплату, которую государство считало приличной.
В Лечебнице «Аркхем» все было не тем, чем казалось, и ситуация менялась ежеминутно. Приходилось постоянно предугадывать развитие событий, просчитывать разные варианты и действовать быстро. Большинству студентов, только что закончивших медицинскую школу, все это не представлялось нужным.
Доктора надеялись лечить больных или хотя бы помогать им, ведь профессия подразумевала наличие идеалов и следование благородной традиции Гиппократа. Многие с искренним удивлением узнавали, что слова «первоочередная задача – не навредить» в «Клятве Гиппократа» отсутствуют. Тем не менее, доктор Ли- ланд знала, что этот идеал присутствовал и ее в мыслях, и в мыслях ее коллег, когда они начинали свою карьеру.
«Клятва Гиппократа» значила гораздо больше, чем расплывчатое «не навреди». Она включала понятие медицины как искусства и науки, необходимость сострадания и желание делиться знаниями с другими, а также предостерегала от ненужного лечения и от терапевтического нигилизма.
До того, как доктор Винченцо ушел на пенсию, в «Аркхеме» было шесть практикующих психиатров. Доктор Лиланд приготовилась к длительному и мучительному поиску его преемника, но, к ее удивлению, уже на следующий день у нее на столе оказалось письмо с просьбой о приеме на работу. И – о, чудо из чудес! – не от какой-то там двоечницы, с горем пополам окончившей медицинскую школу, а от образованной молодой женщины. В данную минуту доктор Лиланд как раз намеревалась показать ей больницу.
Доктор Харлин Квинзель пришла на работу в первый день в том же строгом деловом костюме, в котором ходила на собеседования. Темно-синий костюм с прямой юбкой, кремовая шелковая блузка и аккуратные черные лодочки придавали ей целеустремленный и уверенный вид. Впечатление усиливали очки в простой черной оправе и уложенные в пучок-раковину волосы. Харлин излучала профессионализм, но при более внимательном взгляде становилось ясно, что она еще и настоящая красавица. Именно по этой причине доктор Лиланд не сразу решилась принять ее на работу, несмотря на блестящие рекомендации и превосходное образование. Проверка показала, что рекомендации подлинные, и сейчас Джоан собиралась устроить новой сотруднице тур по «Приемной Ада», как называл больницу доктор Лопес.
Покинув крыло, отведенное для персонала, они поднялись по короткой лестнице и очутились в отделении «А», где некоторые пациенты содержались годами. Внезапно включились сирены, на потолке замигали желтые и красные лампы. Несмотря на пятнадцать лет работы в клинике, доктор Лиланд вздрагивала каждый раз, когда это случалось. А вот молодая и очаровательная доктор Квинзель даже не моргнула: только огляделась вокруг, чуть приподняв брови.
– Код Крок! – из динамиков системы оповещения раздался голос Армана Ла Дью. – Повторяю, код Крок! Это не учебная тревога!
Джоан почувствовала раздражение: один лишь Арман считал необходимым каждый раз уточнять, что тревога не учебная. Все и так это понимали. Но для Армана вообще не существовало учебных тревог, только настоящие.
– Всем сотрудникам немедленно покинуть коридоры и места общего пользования! – продолжал Арман. – Повторяю, доступ в помещения разрешен только службе безопасности.
Доктор Лиланд повернулась к доктору Квинзель.
– Нам стоит вернуться в мой кабинет.
Доктор Квинзель ее не услышала. Она посмотрела в конец коридора, где внезапно появился Убийца Крок в своем жутком чешуйчатом великолепии.
Крок был одним из самых невероятных узников «Аркхема». Огромного роста (высокие санитары дышали ему в подбородок), вместо кожи – зеленая чешуя, глаза – точь-в-точь как у хищной рептилии, а рот полон острейших зубов. Доктор Лиланд не знала, умеют ли настоящие крокодилы рычать, но Крок умел, и страшнее этого рыка она ничего в своей жизни не слышала: рычание чудовища, вырвавшегося из ночных кошмаров в реальный мир. Когда-то он был человеком и, чисто технически, до сих пор им оставался, ведь несмотря на мутацию, его ДНК принадлежала рептилии не полностью, и мозговые волны свидетельствовали, что перед тобой находился человек. Правда, когда Крок кидался в атаку с разъяренным ревом, это уже не имело никакого значения.
Пациенты в расположенных вдоль коридора палатах принялись орать и улюлюкать. Сигнальные лампы продолжали мигать, сирены завывали, и Арман Ла Дью что-то по-прежнему кричал по системе оповещения. Доктор Лиланд почувствовала, как мир куда-то проваливается, и приказала себе успокоиться. Она не имела права рухнуть в обморок, пусть мир упорно скользил из стороны в сторону, а Убийца Крок несся на них, нацелившись на лакомую добычу в лице доктора Харлин Квинзель.
Доктор Квинзель небрежно протянула руку и сняла со стены огнетушитель. Джоан даже не успела сообразить, зачем он ей понадобился. Убийца Крок взвился в
