— Кирилл, ты поболтай с Леоном полчасика. А я пока приготовлю для тебя сюрприз. Только чур не подглядывать и к реактору ни ногой.
— Не больно-то и хотелось.
Чай, он не дура Пандора, что в Эпитимеев мужнин ящик самоуправно заглянула. Сюрприз должен быть сюрпризом. И удивлять, когда есть на что подивиться.
Излишним любопытством Кирилл не страдал и молча стал учиться подавать Леону эмоционально- образные команды общей дрессировки. Хозяин остался весьма доволен, когда Леон, извинившись, без команды самовольно ухватил пастью свободный USB-коннектор и стал подзаряжаться
— Кирилл, можешь открывать глаза. Встречай своего силиконового болвана.
Что сюрприз для него вовсе не сюрприз, Кирилл Дербанов догадался заранее и мгновенно узнал собственное тело. Как такую красоту не узнать! Если в целях познания самого себя у него в спальне висело зеркало в полный шестифутовый рост любимого организма.
Новый кремнийорганический организм Кирилла двигался и смотрел также как оригинал, но мимикой, вернее ее подобием, и пластикой движений, напоминал оживший мультяшный персонаж. А когда замирал в неподвижности, то и вовсе походил на манекен, сошедший с витрины дорогого бутика.
— Извини, Кирилл, не все ладно с твоим новым эффектором получилось, не должным образом, как- никак опытный образец. Пожалуй, у него ряд проблем с вестибулярным аппаратом.
— А мы его не в астронавты и не в космонавты готовим. На мой непредвзятый взгляд, он вполне и в некотором роде изрядно. Вышел очень даже неплохой образчик рода человеческого и кремнийорганического. Благодарю, вас, сударыня.
— Прежде, чем его тебе передавать, мне еще предстоит отладить систему управления. Возможно, все заново перепрограммировать. А пока пусть побудет под моим непосредственным контролем.
— Лучшее — враг хорошего, Вирта. Но с виду очень себе неплохой человеческий форм-фактор. Буйным он, надеюсь не станет, если выйдет за пределы радиоинтерфейса?
— В таком случае он элементарным образом погрузиться в состояние, подобное глубокому сну.
В это время бодрствующий организм с интересом рассматривал Кирилла, тогда как сам прототип, изучал внешний вид своего нового периферийного устройства, нисколько не стесняющегося своей непринужденной наготы в положении 'вольно': руки за спиной, плечи свободно развернуты, левое колено согнуто, ноги слегка расставлены. Кирилл откровенно любовался самим собой. И не в одиночку перед зеркалом, поскольку нарциссизм ему был чужд, а словно он скинул с себя глупое тряпье и обнаженным вышел на древнегреческий олимпийский стадион, где вместе со зрителями отдавал должное нагому атлетическому телу соперника-двойника.
Совершенно не правы те мужчины и женщины, кто настаивает на утверждении, что обнаженное мужское тело выглядит неэстэтично и цинично. В настоящем мужчине все предстает прекрасным: и мужественное лицо и могучие плечи, мощные руки и твердо попирающие земную твердь колонны ног. А рельефная мускулатура всех частей тела и демонстрация трехкомпонентного репродуктивного богатства, завершающего торс мужчины, суть симфония духа и здорового инстинкта продолжения человеческого рода. Плодись фенотип, размножайся генотип. Лишь у какого-нибудь низкорослого задохлика с дряблыми мелкими мышцами, по недоразумению называемого мужиком, в первую очередь бросаются в глаза бессильно повисший половой член и сморщенная мошонка в окружении лысенького оволосения. А вот у законного представителя сильной половины рода человеческого прежде всего на виду могучие мышцы, рослый костяк и широкий разворот плеч. И когда для эрекции не время и не место, первичные половые признаки отходят на второй план. Главное — тело. Даже для женщин, весьма и весьма любопытствующих насчет аналоговых параметров — длины и диаметра мужского естества, гораздо больший интерес вызывают гениталии противоположного пола в активном состоянии, притом в оптимальных условиях, как нельзя лучше способствующих физическому контакту тел и сближению наборов мужских и женских хромосом на пути к единому целому.
Кирилл приблизился к своему кремнийорганическому 'Я'. Кожа нормальной температуры, упругая и шелковистая, дыхание ровное, пульс не частит, волосы вполне натуральны, и сверху и снизу. На ощупь все, как надо. Вообще, следует хорошо присматриваться и тщательно сравнивать, чтобы отличить прототип от его подобия.
Подобное лечится подобным. Баста! Давай, Кирилл Дербанов, ближе к другому телу.
— Мэм, отправьте этого голого субъекта в спальню, пусть там подберет себе чего-нибудь из моего гардероба.
— Принято, Кирилл.
— Мэм, вы готовы продолжить эксперимент?
— Да, Кирилл. Как скажешь. Если хочешь эффектор на основе тела Даши, так и будет. Если так нужно, я могу воспроизвести половую и репродуктивную систему женского организма. Тогда ты сможешь, сам понимаешь…
— Не надо! Дашка не будет резиновой куклой из секс-шопа!!!
— Прости, Кирилл, я не хотела тебя обидеть.
— Не стоит извинений. Пусть она останется с нами. С тобой и со мной.
Кирилл откинул плед. Дашка в той же спокойной позе покоилась на диване. Кирилл осторожно снял с нее одежду, стараясь не причинить излишнего беспокойства ее изломанному телу, затем опять уложил, провел рукой по ее щеке, задержался на груди, слегка коснулся завитков в паху.
Мир праху твоему, Дашка! Ты уйдешь и снова вернешься к нам.
Затем он взял ее на руки и, медленно ступая, отнес к ванне-реактору, поцеловал холодный лоб и опустил в теплую воду успокоившееся вечным сном тело. К тому времени физраствор, наполнявший ванну почти до краев, полностью утратив былую фиолетовую глубину и матовую непрозрачность, приобрел цвета блестящей морской волны в яркий летний полдень. Тело опустилось на дно ванны на ровный слой разноцветного песка из нерастворимых минералов. В прозрачной морской воде маленькое Дашкино тело расслабилось и свернулось калачиком.
Кирилл сдержал себя и пошел на кухню. Леон неотступно следовал за ним. Физраствор в реакторе вернулся в первоначальное состояние сине-зеленого сумрака. На кухне Кирилл закурил, безнадежно пожал плечами и налил стопку водки. Заледеневшей рукой потрепал Леона по теплому загривку.
Прости и прощай Дашка! Вот я по тебе и справляю поминки. Не поминай лихом, если что было не так, как надо.
Леон положил лобастую голову Кириллу на колени. По толстым шерстистым щекам боевого пса катились крупные собачьи слезы.
— Кирилл, ты в форме? Мне сейчас потребуется твоя помощь.
— Более чем. Живу себе спокойненько, есть повод веселиться. Дашка погибла из-за меня, а я два раза убил ее тело. На том стою и не могу иначе.
— Не надо себя казнить, Кирилл, это я во всем виновата. Если бы меня не было…
— Ты здесь, вообще, не причем…
— Ошибаешься…
— На войне как на войне, сворачивают головы, стреляют и убивают. Ха и еще раз ха. Поднимем бокалы, отправим всех на… Возвращаемся к нашим играм, Вирта.
— Кирилл, для синтеза и программирования совершенно иного образца в качестве носителя моего разума мне необходим информационный контакт именно с тобой. Мы должны быть неразделимы. Ты готов к экстрансенсорике?
— Да и еще раз да. Грузи интерфейс, Вирта! От винта…
… Кирилл очутился в пыльном дворе в окружении панельных пятиэтажек рядом с черной лужей расплывшейся смолы, забытой небрежными строителями. Песочница с песком, что сопливые детеныши успели растащить по всему двору, сломанные детишками постарше качели, тощие березовые прутики, обреченные на безводную смерть. В этом дебиловском дворе он вырос в так называемом Доме ученых. Потом школа в соседнем дворе, университет, переезд в другой дебиловский квартал, служба в армии, локальная война с глобальными последствиями для воевавших.
