— А кто откажется от хорошего секса под хорошую музыку? — выкрутился Бен, порадовавшись, что вопрос прозвучал естественно. Он сумел взять себя в руки и даже расслабиться. Опыт — сын ошибок трудных, и давно прошло то время, когда Бен набивал шишки, будучи слишком стеснительным для прямых эфиров. Бен выпрямился и ослепительно улыбнулся Рей:
— Ах нет! — он притворно спохватился. — Одна моя знакомая радиоведущая определённо отказывается от хорошей музыки. Это наводит меня на мысль, что и от секса она тоже отказывается.
Бен с усилием двинул руку выше.
— Ты асексуальна, Рей?
Вместо ответа Рей нервно засмеялась, но Бен наконец достиг желаемой цели — снова почувствовал кружево под подушечками пальцев. Насквозь мокрое кружево! Он резко выдернул ладонь и скрестил руки на груди, победно улыбаясь. А Рей из просто красной стала пунцовой.
— Я просто не считаю классическую музыку сексуальной, Бен, — ответила нервным смешком. — Свободная страна, что хочу то и слушаю, с кем хочу, с тем и сплю.
— Но ты ведь не пробовала, — Бен гипнотизировал её, стараясь смутить ещё больше. Ему это удалось: Рей сглотнула и покачала головой, опустив глаза.
Бен был уверен: Рей уже забыла, что они в эфире. Он встал, и зашёл Рей за спину, продолжая говорить:
— Очевидно, что ты не пробовала. Ведь музыку нужно уметь подбирать. Под партнёра… — он наклонился над ней и быстро нашёл на компе нужную композицию. Бен Соло всегда готовился к эфиру заранее и на студийном десктопе в его папке всегда было несколько вариантов для каждого эфира на выбор.
— Интересно, что ты скажешь по поводу этой… — Бен запустил музыку, памятуя о том, что микрофон тоже в эфире. И наклонившись над Рей, забрался языком в её ушко, как давно мечтал.
Бен не рассчитывал, что Рей потечет от сложных композиторов навроде Стравинского. Поэтому выбрал Бетховена. Пришлось отвлечься от нее, чтобы настроить автовоспроизведение подборки и Рей немного пришла в себя. Схватила ручку — его собственный Паркер, которую так и не отдала — и нацарапала на салфетке: «Ты что творишь???»
Бен дьявольски ухмыльнулся и выхватил у нее эту самую ручку — гладкую и серебристую. Тем временем в эфирной звучали первые ноты «К Элизе».
— Эту музыку знают все, — заговорил Бен. — Вы слышали ее в рекламе на телевидении, в очереди в торговом центре, на школьном уроке музыки, на рингтоне надоедливого соседа в метро. Вы никогда не задумывались, что мелодия сексуальна. В ней звучит неразделенное желание.
Бен снова сжал Рей между ног. Она попыталась ударить его в пах, но Бен перехватил ее руку, заломил и нагнул Рей над столом.
— Исследователи так и не смогли определить, кому Бетховен посвятил «К Элизе». Но я в своё время провёл собственное исследование и присоединюсь к тем, кто считает, что… — продолжал Бен, ухмыляясь из-за безуспешных попыток Рей вырваться, — что Бетховен написал эту фортепианную пьесу для своей ученицы, пианистки Джульетты Гвиччарди. Он любил ее, ухаживал за ней, мечтал жениться.
Кончиком ручки Бен поднял юбку Рей, вырисовывая закрытым колпачком узоры на ее ягодице, отодвинул кружево стрингов.
— Но получил отказ! — резко закончил он, повернул ручку и наполовину втолкнул прохладный цилиндр в мокрую киску Рей, добившись крика.
— Да, понимаю твое волнение, дорогая! — поддел он Рей, двигая ручкой.
— Как известно, Бетховен к концу жизни потерял слух, — продолжал Бен, контролируя дыхание и голос: он перехватил эфир и собирался довести его до конца. А Рей до оргазма. Поэтому он покрепче перехватил девчонку, поудобнее вдвинул колено ей между ног. Продолжая двигать ручкой в ней, ощущая на своих пальцах её влагу, Бен чувствовал, что его несёт — вдохновение окрыляло. С таким воодушевлением он ещё не выходил в эфир.
— Прогрессирующая глухота приводила Людвига в отчаяние. Но молодая, жизнелюбивая девушка настолько очаровала тридцатилетнего композитора, что он не замедлил признаться друзьям: «Эта чудесная девушка так сильно любима мною и любит меня, что я наблюдаю поразительную перемену в себе именно из-за нее».
«Прямо как ты меня», — хотелось сказать Бену, но он сдержался. Рей уже не сопротивлялась. Похоже, девчонка решила просто перетерпеть, старалась быть тихой. Бена эта тактика не устраивала от слова совсем. В добавление к тяжелой гладкой ручке в Рей Бен подтолкнул вторую ладонь под её бедра, надавил на бугорок клитора, повёл вниз-вверх. Рей дёрнулась под ним и снова застонала тихонько. Спохватилась и выгнулась в его руках, дотянулась до микрофона.
— Это так романтично, Бен. Романтично, бесспорно, но я не вижу ничего сексуального в неразделенной любви.
— А ты вообще когда-нибудь любила, Рей? — хрипло спросил Бен, резко выдергивая ручку. Девчонка дернулась, оглянулась и ее глаза стали круглыми: Бен облизнул мокрый, солоноватый от ее влаги корпус и сунул ручку в карман.
— Отвечай на вопрос, — скомандовал, больно ущипнув ее за задницу.
— Сначала расскажи про своего бойфренда, — прошипела Рей.
— У меня его нет, — признался Бен, дразня кончиками пальцев ее складочки. — Но я безответно влюблён. Как Бетховен.
Он так резко дёрнул ее на себя, что Рей буквально ударилась задницей о его каменный член, натянувший брюки палаткой.
— Этот сорванец моложе меня, хоть и совершеннолетний, — протянул Бен, пока терся своим членом между её ягодиц, так что на шерстяной ткани остались мокрые пятна от возбуждения Рей.
— Он бесит меня каждый божий день, — со смешком продолжил Бен, — но моя безответная страсть растет по экспоненте. Только не получая желанного внимания, можно дойти до эмоций невиданной силы. Как в музыке, слышишь?
И он запустил в нее длинные и умелые пальцы. В конце концов, у него руки пианиста.
— Я ходил вокруг да около, — говорил Бен, трахая ее пальцами и кружа вокруг клитора, — но в ответ получал лишь насмешки. И любовь стала ненавистью! — и в кульминационный момент мелодии Бен сжал и потянул клитор Рей.
Рей вскрикнула на вдохе и дёрнулась, стукнувшись лбом о пульт. А потом вдруг мяукнула!
Бен едва сдерживал смех, пока Рей изображала кошку, выгибаясь в его руках. Она вполне натурально шипела и мяукала в микрофон.
Но с очередным мявком Рей сбросила со стола кружку — снова его кружку — которая
