Я попыталась привести мысли в порядок и долго сидела неподвижно в своей комнате, пока девушка-горничная не вошла спросить, что приготовить на ужин. Я сказала, что устала и сразу лягу в постель, и она, приготовив постель, пожелала мне спокойной ночи.
Готовясь ко сну, я поняла, что Птахотеп прав — мои нервы действительно нуждались в полном отдыхе.
42. Ру-кха и двенадцать пилюль
Дальнейшее произошло так быстро, что кажется теперь сном. Я стала делиться с людьми теми истинами, которые узнала от Птахотепа в храме. Ко мне на лекции приходило все больше народу, все они жаждали узнать тайны инициации. Отныне я стояла у начала бесконечного пути, на другом конце которого сотканная из света фигура — творческая космическая сущность, ожидала с раскрытыми объятиями всех, идущих по пути. А я стою и указываю путь бесчисленным овцам, ищущим света и медленно идущим вперед, только вперед, к сияющей фигуре. Все точно так, как в моем давнем сне.
Во внешнем мире моя карма, которая создала мой характер и мою судьбу, шла по законам времени и пространства. Я была одна, наедине с моей задачей, как должен быть один всякий, кто хочет развиться в надежного и независимого сотрудника в великом космическом плане. Нескоро после достижения великой поворотной точки в моей жизни я снова получила помощь и указания от высших сил, которые руководят ходом развития на Земле. Но даже тогда я должна была сама решать свои проблемы. Однако время от времени происходили вещи, напоминавшие мне о моих опытах и переживаниях в Египте.
Однажды в далекой стране, куда я попала впервые для участия в большой международной конференции, я встретила среди ее участников человека, которого знала в Египте. Это был Ру-кха. Я удержалась от выражения удивления, не двинув ни одним мускулом лица, но он, взглянув на меня удивленно, подошел, поклонился и представился мне как Эвальд Климке, сказав: "Как странно! Кто вы на самом деле? У меня странное чувство, что я должен кланяться вам с вытянутыми руками прямо до полу". Я ответила: "Вы были министром финансов у моего отца в Египте" и улыбнулась. Все вокруг нас засмеялись, решив, что я шучу, но Климке не смеялся, а продолжал смотреть на меня с ошарашенным видом; потом, все дни, пока шла конференция, он называл меня королевой и, встречаясь, мы разговаривали с ним, как старые друзья.
И другое событие примерно того же времени запечатлелось у меня в памяти. Во сне я увидела яркий свет, ко мне подъехал автомобиль и оттуда вышли двое в белом, похожие на врачей. Один из них инструментом, похожим на ложку, вынул мой больной глаз, затем вставил на его место большой белый диск, похожий на пилюлю. "Не бойся, что ты ослепнешь, -сказал он, — должно быть 12 таких дисков, и тогда ты получишь свой глаз обратно".
Проснувшись утром, я обнаружила, что ослепла на правый глаз. Катаракта созревала долго, и теперь за одну ночь зрачок стал серым и совсем непрозрачным. Я пошла к знаменитым профессорам, и все они сказали, что глаз можно оперировать немедленно, но есть опасность, что потом всегда придется носить темные очки, так как мне уже за 35 лет и глаз может потом не выдержать яркого света через увеличенный зрачок. Поэтому они посоветовали подождать с операцией, и я последовала их совету, хотя катаракта сильно меня беспокоила.
Летом мы как всегда отдыхали на нашей вилле у озера, где я встретила католического епископа, который посоветовал мне поехать к всемирно известному профессору в Вену, лечившему необычными методами. "Я слуга Бога и может быть Бог дает вам совет через меня", — сказал он. Эти слова произвели на меня впечатление, и осенью мы с отцом поехали в Вену. Профессор внимательно осмотрел меня и сказал, что надо оперировать немедленно и что глаз потом не будет иметь повышенной чувствительности к свету. Перед операцией стоял чудесный вечер. Я выглянула в окно и увидела белый диск полной луны, тут же вспомнив свой странный сон. Посчитав, что со времени его прошло как раз 12 полнолуний, я поняла, что операция вернет мне зрение! Так и случилось.
Эта глазная операция открыла мне много нового о тех вибрациях, которые мы зовем "светом", а именно, что они являются "светом" только для наших глаз, причем здоровых глаз. В других же отношениях свет — это огромная сила, способная убить человека и даже более крепкое существо. Все зависит от отношения между кожной чувствительностью живого существа и интенсивностью света. Вот что произошло со мной.
Через несколько часов после операции профессор сказал, что снимет с глаз повязку, чтобы посмотреть, как глаз реагирует на свет горящей свечи. Я ожидала при этом увидеть горящую свечу, но вместо этого увидела только тьму и почувствовала страшный удар в оперированный глаз. Откинув голову назад, я снова закрыла глаза и не могла понять, что же произошло. Врач сказал, что так и должно быть: ретина сейчас столь чувствительна, что воспринимает свет, как удар. "Все идет хорошо, через несколько часов будет новая проверка", — сказал он и ушел.
У меня было время подумать, что же такое свет. Как получилось, что слабый свет свечи стал для меня сейчас, как удар кулака, а "света" я вообще никакого не увидела? И я поняла, что все относительно и что если есть существа с такой чувствительностью, как сейчас моя ретина, свет свечи так же ударит их, а может даже убьет. С другой стороны, видимо, есть "ультрасвет", который намного сильнее того, что выносит наша кожа, и он ударит нас так же сильно, как свет свечи мою чувствительную ретину. Все дело в отношении, существующим между действующей силой и встречным сопротивлением. Эта мысль заставила меня понять, что возможны бесчисленные разновидности жизни на разных планетах и небесных телах на всем протяжении вселенной. Существа, подобные человеку на Уране или Нептуне, расположенных гораздо дальше от Солнца, чем Земля, должны иметь бесконечно более чувствительную к свету кожу, как мой только что оперированный глаз. Но зачем идти так далеко: в глубинах океана мириады существ имеют такие глаза, и их чувствительность мы даже не можем себе представить, так как просто не могли бы существовать в полной темноте.
Я продолжала медитировать над неограниченными возможностями разных миров и форм жизни, которые там могут существовать. И чем больше я думала над этими вещами, тем больше мое сердце наполнялось умилением перед силой вечной сущности,
