Он произнес слово «повитуха» с таким скептицизмом, словно она претендовала на роль русалки.
Лицо сэра Джеймса озадаченно вытянулось.
– Какой необычный случай.
– Весьма.
Роджер не сводил с меня глаз. В этот момент я исполнилась презрением не только к нему, но и к Ричарду, пригласившему его сюда, несмотря на то что он знал о моей цели. Все могло бы сложиться совсем по-другому, если бы мне не помешали эти двое. Я рассказала бы о деле Алисы и, вероятно, смогла бы способствовать улучшению ее положения. Но мы собрались все вместе, словно одна неблагополучная семья. В этот момент подали основное блюдо: огромная щука изящно свернулась на блюде, размером с каретное колесо. Мы с Ричардом встретились глазами, и в его взгляде горел опасный огонек, хотя к нему и примешивалось нечто вроде легкого чувства вины. Возможно, он осознал теперь последствия своего поступка.
– Господа, перед тем как мы насладимся нашим очередным блюдом, позвольте мне с разрешения моего супруга поведать вам одну историю.
Я вновь взглянула на Ричарда, и он быстро и как-то формально кивнул. Роджер многозначительно кашлянул, но я сразу заявила:
– Речь пойдет о моей подруге Алисе Грей, она как раз навещала меня здесь в качестве повитухи. Она предстанет на судебном разбирательстве в ходе Ланкастерских ассиз, обвиненная в убийстве посредством колдовства.
Роджер попытался протестовать, но я продолжила. Мой голос напряженно звенел, и я молилась только, чтобы он не подвел меня.
– Алиса прослужила у меня несколько месяцев и проявила себя на редкость сведущей повитухой. Она отлично знает свое ремесло, научившись всем его премудростям у своей покойной матери.
Подавив волнение, я пристально взглянула на каждого из судей. Они также взирали на меня с напряженным вниманием. Я понимала, что вступила на край обрыва и нахожусь в одном шаге от головокружительно падения.
– Алиса на редкость великодушна, законопослушна и добра. Когда-то давно она… она…
Я нерешительно запнулась, и вдруг почувствовала нечто особенное: от кого-то из ближайших гостей, казалось, исходили ободряющие, как от теплого очага, волны. Переведя дух, я бодро продолжила:
– Довольно давно уже она оказалась в ужасном положении, какое вряд ли выпадало на долю даже несчастливой женщины. У нее почти нет родных и друзей; ее единственная подруга томится вместе с ней в подземелье Ланкастера. Я надеюсь, что, – я зажмурилась, пытаясь справиться с подступившими слезами, – я надеюсь, что вы не станете наказывать ее за пережитую трагедию и вызванные ею безмерные страдания.
Роджер оборвал меня, вскочив со своего стула.
– По-моему, мы уже выслушали более чем достаточно. Мы здесь не на судебном разбирательстве, и заявление этой обвиняемой будут заслушаны в свое время в более подходящем зале.
Лицо его побагровело, маленькие бусинки глаз пылали злобой.
Я кивнула и вновь обратилась к другим гостям:
– Я пригласила этих уважаемых судей в наш дом и надеюсь, что они не сочтут за дерзость то, что я с сердечной теплотой отозвалась о своей повитухе, ведь они скоро встретят ее в других, весьма плачевных обстоятельствах. Господа, разве я чем-то оскорбила вас или нарушила какой-то закон?
Изумленно, но вежливо, они покачали головами. Тишина, словно пыльный полог, накрыла стол.
– Господа, – подал голос Ричард, – по окончании обеда я могу показать вам дом, если у вас появится желание осмотреть его.
Все обрадовались перемене темы, и настроение заметно улучшилось, когда Ричард под это роскошное рыбное блюдо коротко поведал собравшимся историю его знаменитых дядюшек. Только мы с Роджером сидели, как две черные тучи, размышляя, кто из нас первым выплеснет накопившееся возмущение.
Глава 22
Несколько дней спустя, после унылого и дождливого полудня, я лежала в своем тихом заточении, когда в дверь спальни постучал Ричард. Он сообщил, что в наши края заехали актеры лорда Монтегю и нынче вечером они выступят у нас в доме. Раньше такая новость взволновала бы нас обоих, но сейчас многое изменилось.
– Господи, почему же Джеймс пригласил их в столь неуместное время? – спросила я, с трудом приподнимаясь на подушках.
– Я просил его пригласить их уже много месяцев назад, – вздохнув, признался Ричард, – но только сегодня утром они известили о прибытии.
Он удалился, а я, превозмогая усталость, заставила себя встать с постели и одеться.
Мне следовало бы удивиться, увидев спустя пару часов, что в большом зале уже сидит Роджер, сцепив руки на своем объемистом животе. Но когда я вошла туда вместе с Паком, мой взгляд привлекала не сидевшая слева от него бледная и осунувшаяся Кэтрин, а темноволосая женщина справа. Она смотрела вниз, но белый воротник не позволял ей опустить лицо, и его черты тут же всплыли из глубины моей памяти. Сидя за столом, она попыталась скрыть свой огромный живот под складками парчи и тафты.
У меня закружилась голова.
– Госпожа, – любезно произнес Роджер, – позвольте представить вам Джудит, дочь моего старинного друга Джеремайя Торпа из Брэдфорда. Его не надо путать с Торпами из Скиптона, хотя, возможно, между ними даже имеется дальнее родство.
Через несколько мгновений гробовую тишину зала нарушили звуки шагов из коридора. В другом дверном проеме появился Ричард. Он мгновенно осознал, что произошло, лицо его побледнело. Остатки смелости – крупица надежды, еще жившая во мне, – исчезли, словно перышко, подхваченное и унесенное мощным речным потоком. Я поняла это моментально, и поняла также, что надежда утрачена безвозвратно.
– Роджер, – с трудом выдавил побледневший Ричард.
Но он не разозлился; он пребывал в таком парализующем изумлении, словно друг всадил ему нож в спину.
И тогда одновременно произошло несколько событий: встревоженный накаленной чувствами обстановкой, Пак разразился мощным лаем, и тут же в дверном проеме появился Джеймс, объявив о прибытии актеров труппы лорда Монтегю, чьи хорошо поставленные громкие голоса уже доносились до собравшихся в зале; бледность лица Ричарда сменилась неприглядным свекольным румянцем, а Джудит наконец подняла глаза. Пока я смотрела на нее, какофония звуков, звеневших в зале и в моей голове, утихла. На ее кремовом, в форме сердца, лице изящно выделялись пухлые щечки теплого карминно-розового оттенка. Ее ясные темные глаза испуганно взирали на Ричарда, но, помимо вины и уважения, я безошибочно узнала в ее взгляде еще одно чувство: любовь.
В зале опять поднялся шум, и я положила руку на голову Пака, чем мгновенно утихомирила его. Еще немного поскулив, пес спокойно замер рядом со мной. Джеймс нерешительно топтался на пороге, в явном изумлении разинув рот.
Ричард решительно направился к столу, где Роджер восседал, точно колючка между двумя дрожавшими розами.
– Роджер, как прикажете это понимать? – взревел он. – Какого черта, скажите на милость, вы себе позволяете такое?
Кэтрин выглядела глубоко печальной. Она еще больше похудела с нашей последней встречи. С легким уколом вины я подумала, чего ей стоило ради меня ослушаться Роджера. Джудит выглядела жутко испуганной, ее очаровательные
