— Настя, ты зачем схватила телефон?
— Я с папой разговариваю.
— Опять. Я же тебе сказала, что папа далеко и позвонить нам не может.
— А он звонит.
— Кто звонит?
— Ну вот же.
— Хм. Странный какой-то номер. Ошиблись, наверное. Алло, я вас слушаю.
Пока мать и дочь переговаривались, Дмитрий только и мог, что молча глотать слезы и тихонько всхлипывать, с трудом прогоняя воздух через скованное твердым комом горло. Живы! Господи, они живы! Непонятно, что с Ромкой, но Нина и Настя живы. Да он теперь через океан, через весь свет, только бы обнять их.
— Послушай, придурок, этот мир и без телефонных маньяков сошел с ума. Больше не пытайся звонить, я вношу тебя в черный список, — решительно произнесла жена.
— Нина, — наконец сумел он выдавить из себя.
— Дима? Дима, это ты?
— Ды-а, — борясь с комом в горле, выдавил он.
— Боже, Димка!
Ей проще. Не нужно сдерживаться. Она тут же начала реветь, а потому и голосом владела куда лучше. Но вскоре он все же совладал с собой, и их разговор вместо идиотских вопросов перетек в более конструктивное русло. Для начала он поинтересовался, где Ромка и как их дела.
Сын где-то бегает по убежищу с новыми друзьями. Это практически безопасно. Тем более что от прежнего безразличия взрослых сейчас не осталось и следа. Сомнительно, чтобы люди изменились вот так в одночасье. Тут скорее забота о собственной безопасности: оставь без внимания шкоду детей, не сознающих всей серьезности происходящего, — а там и всему убежищу не поздоровится.
Из рассказа Нины он узнал, что, когда появились первые признаки апокалипсиса, она почему-то сразу поверила в то, что это серьезно. Заперлась в доме, благо февраль и зимние припасы еще есть. За день до этого она ездила по супермаркетам, чтобы по обыкновению закупить продуктов на неделю вперед. Дмитрий приучил своей вечной занятостью, выделяя на домашние нужды один день в неделю. В доме имелся генератор и запас бензина, в том числе полный бак в его машине. Случались у них перебои с подачей электроэнергии из-за аварий — вот Нефедов и озаботился.
Просидели они так несколько дней. Вокруг погромы, стрельба, вой, крики, стенания. Они от страха чуть с ума не сошли. В интернет лучше было вообще не заглядывать. Такие страсти творились по всему миру, что хоть в петлю. Но боялась больше за детей, потому и не совершила никаких глупостей, отсидевшись взаперти.
На пятый день на улице появился автобус с громкоговорителем. Кто-то звал выживших. Говорил о том, что создано убежище, где после карантина примут всех без исключения. Конечно, это мог быть и обман, но Нина посчитала, что из имеющегося выбора это меньшее из зол. Выскочила на крыльцо, попросила подождать и начала собирать вещи. Встретивший их на крыльце мужчина тут же вручил им противогазы, подхватил два чемодана с вещами, и они пошли за ним.
Убежище устроили в здании больницы. Там сейчас набилось больше тысячи человек. Она подозревала, что это едва ли не единственные выжившие в городе и станице, общее население которых составляло порядка ста пятидесяти тысяч человек. Впрочем, возможно, и ошибается. Время от времени доносятся звуки выстрелов. Но предполагает, что это рейдовые группы из их же убежища. Они выезжают каждый день. Как говорит Ромка, «за ресурсами».
Ни о его, ни о своих родителях она ничего не знала. На телефонные звонки они не отвечали. С ним связь пропала еще раньше. И хотя он предупредил об этом, она уж и не чаяла, что еще услышит его голос. Но он выжил. Может, и с ними все в порядке. Элементарно, когда все началось, могли отмахнуться от наладонников. А потом, поди, вспомни номер, если он у тебя записан просто как «доча». Так что пусть и зыбкая, но надежда была.
Говорили они долго. После ее короткого рассказа он столь же емко поведал о своих злоключениях. А дальше начались вопросы и подробности. Дмитрий уже вполне владел собой, да и она успокоилась, поэтому разговор, как говорится, клеился. Наконец он догадался перезвонить ей с видео. Показал Насте Кнопку. Мол, вот, раздобыл тебе красоту и обязательно привезу.
Под конец узнал, что сведения относительно дезинфицирующего газа верны. Но его запасы в больнице не так чтобы и велики, аптеки вроде почистили, но опять же добыть получилось немного. Так что извлекли из старых запасников в подвале кварцевые лампы и проводят систематические обработки по старинке.
Местные кулибины собрали довольно мощные озонаторы. Озон в больших количествах, конечно, яд и для человека. Но зато для обработки в переходных тамбурах — то, что нужно, благо люди туда входят в защитном облачении и противогазах.
— Все, русский, заканчивай разговор. Подлетаем, — обернувшись к нему, прокричал Лацис.
— Нина, ты вот что, ты мне не звони. Вдруг получится в самый неподходящий момент.
— Хорошо, хорошо. Береги себя, Дима.
— Обязательно. Если все пройдет, как надо, через пару-тройку часов опять позвоню. — Выключил наладонник, отключил его от наушников и вновь смог говорить с Лацисом. — Спасибо, сержант.
— За что? Я твою жену и детей не спасал.
— За то, что пнул.
— Х-ха. Русский, ты, может, не в курсе, но работа сержанта как раз и заключается в том, чтобы пинать недоумков. Ладно, подбери сопли. Вон он, аэропорт Фааа. Ну что за дебильное название.
Они заходили со стороны океана, а потому отчетливо видели прибрежный город, окаймляющий берег узкой и длинной кромкой, на фоне возвышающейся горы с зелеными склонами. Аэропорт, по обыкновению для этих островов, пристроился на берегу на искусственной насыпи. Что в общем-то и неудивительно, потому что с большими свободными пространствами здесь имеются определенные трудности.
Лацис заложил вираж, чтобы облететь аэродром и осмотреться. Город подступал к
