В мгновение ока весть о том, что я пыталась подставить подножку чифовской подружке, разнеслась по всему офису, и на меня ходили смотреть экскурсиями. Прямо хоть билет продавай на неожиданный аттракцион в моем лице! Из подбадривающих замечаний стало ясно, что в подавляющем большинстве своем коллектив фирмы Лену недолюбливает. Более того, она настояла на увольнении пред-предыдущей секретарши, длина ног которой была сравнима с длиной ног самой Лены. А посему коллектив рад хоть какой-нибудь пакости, доставленной неприятной особе — чужими руками, разумеется.
В общем, когда, наконец, открылась дверь кабинета, я уже была готова собирать вещички.
Вышла Лена. Я поглядела на нее и на мгновение отвлеклась от тяжелых мыслей о грядущей безработице. Интересно, почему многие обеспеченные дамы, одетые так дорого, стильно, модно, выглядят сестричками-близняшками: словно на них на всех один фасон, цвет, прическа, и макияж?
Лена обернулась и кинула через плечо в кабинет:
— И скажи этой своей, чтобы не вздумала больше повышать на меня голос!
И поцокала к выходу. Когда кони сытые — цокают копытами…
Начальник аккуратно прикрыл дверь. Не глядя на меня, прошел через приемную, на ходу доставая ключи от машины. Даже и «до свидания» сказать нету силушки? Это мое телепатическое послание он, похоже, принял, потому что неожиданно остановился и, повернувшись, подкинул ключи на ладони.
— Вы, кажется, на Садовой живете?
— Да, — настороженно призналась я.
— Я подвезу.
Я открыла рот, но протесты можно было адресовать уже только пустой двери. Чудны дела твои, господи! Я поспешно схватила сумку и куртку и бросилась вниз. Парочка сидела в машине в совершеннейшем молчании. Едва я плюхнулась на заднее сиденье, как машина сорвалась с места. Может, я не совсем русская (а кто из нас чистокровный русский?), но такой сумасшедшей езды не люблю. Где тут у них пристегнуться?..
До моего дома мы добрались в рекордное время.
— Спасибо, — я поспешно выбралась наружу. Как человек болтливый и миролюбивый, терпеть не могу напряженной тишины. Тут мадам открыла рот — первый раз за всю поездку — и, глядя прямо перед собой в лобовое стекло, произнесла короткую, но крайне выразительную речь.
Она сказала:
— И чтоб это было в первый и в последний раз!
Не поняв, кому это адресовано — мне или никак не прореагировавшему чифу, — я тоже решила не реагировать. Кивнула куда-то в середину между передних сидений.
— До свиданья.
И захлопнув дверь, мстительно подумала: а обесцвеченные волосы тебе не идут! Дешево выглядишь!
— Утро доброе!
— Утро добрым не бывает, — привычно отозвался наш охранник Валера.
Вообще-то поспать я люблю, но в это акварельно-серое, мягкое апрельское утро проснулась удивительно бодрой. И даже перспектива провести на работе половину субботы ничуть меня не расстраивала. Главное — никого не будет в офисе — и мне удастся разгрести завалы, оставшиеся после секретаря, смывшегося замуж, и недели собственной плодотворной работы.
Напевая под нос, я вприпрыжку взбежала на второй этаж. Открыла приемную, потом — жалюзи, полила нисколько не вдохновленную моим тщательным уходом чахлую местную зелень. Сварила кофе, с огромным удовольствием прикончила жутко калорийные покупные сэндвичи. Будем надеяться, успею разгрести все до обеда, потому как на него ничего не осталось.
Несколько часов я работала, не покладая ни головы, ни рук: набирала, исправляла, отсылала, сортировала. Принтер тихо шипел и сноровисто выпекал документы, я так же сноровисто раскладывала их, горяченькие, по соответствующим папкам. Наконец, почувствовав, что моя попа приняла форму кресла, а шея изобразила вопросительный знак, что прекрасно смотрится у лебедя белого и печально — у женской человеческой особи — я вспомнила об обязательной производственной гимнастике. Поймала по радио музыкальную волну, прошлась по приемной, с вялым кряхтеньем ворочая корпусом в разных плоскостях.
— Тебе уже восемнадцать, мне всего тридцать семь!.. — заорал приемник. Образец мужской логики, между прочим. Как мы там бацали рок-н-ролл? Я устремилась к зеркалу. Хорошо, что я сегодня в кроссовках, потому что с отвычки можно запросто вывихнуть ноги. Раз-два-три-четыре. Раз-два-три-четыре…
Последние аккорды вонзились в пустынные пространства офиса, я восторженно взвизгнула и, лягнув себя пятками по ягодицам, развернулась на сто восемьдесят градусов.
И снова взвизгнула — куда громче приемника.
Передо мной стоял Андрей Юрьевич. Он ошеломленно смотрел на меня, на пальце отставленной руки забыто покачивались ключи от приемной.
— У-у-й… — неконтролируемо выдохнула я.
Он вышел из столбняка первым.
— Здравствуйте, Евгения Александровна.
Исполать тебе, добрый молодец свет Юрьевич… Чтоб ты провалился.
— Здравствуйте! Вы… зачем сегодня… здесь?
Он ухитрился даже не улыбнуться.
— Знаете, — сообщил вежливо, — это ведь мой офис.
— Э-э-э… разумеется, — пришлось согласиться, потому что какая-то сермяжная правда в его словах явно присутствовала.
— И я хотел сегодня поработать, — он взглянул на орущий приемник и задумчиво добавил: — когда никто и ничто не мешает.
Я поспешно выключила музыку.
— А. Да. Я тоже, — я махнула рукой в сторону стола, являя его, как доказательство моей усердной трудовой деятельности. — Я еще немножко поработаю?
Склонив голову, он смотрел на меня, как заинтересованный пес.
— Первый раз вижу, — произнес задумчиво, — чтобы мой сотрудник извинялся за то, что он на работе. Разумеется, вы можете поработать еще.
И отправился к себе в кабинет.
Пф-ф-ф… спасибо, не сказал, что это — его приемная, а не какой-нибудь там данс-клуб!
Примерно через час я осторожно поскреблась в дверь кабинета.
— Андрей Юрьевич, я собираюсь уходить. Вам ничего не надо?
Начальник поднял голову и посмотрел пристально, словно вспоминая, кто я такая вообще.
— Нет, спасибо, — узнал все-таки, слава те, господи!
— Может, кофейку? — льстиво запела я. — Только что сварила!
— Кофе — да, пожалуйста.
Кофе у них было принято действительно «варить» — на крохотном «камбузе» за раздвижной дверью в приемной. Я осторожно перелила содержимое джезвы в чашку, водрузила вместе с крохотной сахарницей на поднос и осторожно, то и дело поглядывая под ноги, точно на моем пути были заложены мины, понесла в кабинет.
Андрей Юрьевич, отложив ручку, наблюдал, как я к нему приближаюсь. Может, опасался, что я не справлюсь с управлением и пролью горячий кофе на самое дорогое, что у него есть? Не тут-то было! Я ловко выставила посуду на стол, приложила подносик к боку, словно взяв «на караул», и отрапортовала:
— Я все закончила. Если я вам не нужна, могу идти домой?
Он заглянул в чашку, проверяя кофе на цвет, или желая убедиться, что это именно кофе. Сказал неожиданно:
— Да и я, в общем-то, тоже закончил…
— До свидания? — с надеждой подсказала я.
— До свидания.
Я мельком оглянулась от двери — привстав, начальник поспешно допивал кофе — как только не обжигается, ведь кипяток же! Что это он так заторопился? Такой трудоголик просто обязан пахать полные выходные.
Охранник явно истосковался от безделья, потому что при виде меня подскочил и залихватски распахнул дверь.
— До свидания, Евгения Александровна!
— Счастливо отдежурить, Валера.
Он
