– А как же табу на выражение точки зрения? Он снят?
– Это другой случай. Она ведь и правда с приветом. Ну кто бы из людей в здравом уме стал петь нашему Арчи? Даже я, будучи под чертячей наливкой, к нему бы не сунулся. Ну а ты с пеной на голове… просто не подражаем.
Он что, смеётся?
– Тоже хочешь? – мстительно спросил, веселясь, вспоминая.
– Воздержусь, – поджимая тонкие бледные губы протянул вампир.
– Конечно, я очень рад, что девчонка ко мне попала. Сам знаешь, что творится в резиденции: там сам Хаос не разберёт. А она самый настоящий флегматик, к тому же мозговитая, быстро соображает и схватывает на лету. Мы её обучим, воспитаем, и она нам сослужит прекрасную службу.
– Только не перестарайся, а то сбежит раньше времени.
Я устал удивляться за сегодня. Варин защищает её? Человека?
– Слушай, в работе я одинаково строг со всеми, непредвзят и вообще… она секретарь!
Вампир многозначительно хмыкнул, но промолчал.
– Смотри только, чтобы девчонка не узнала, что без твоего вмешательства она бы из комы могла гораздо раньше выбраться, а то, чувствую, потом ты в кому впадёшь.
– Ты сегодня слишком разговорчив, – сердито буркнул, отворачиваясь к окну, а я слишком эмоционален. – Я дьявол или мишка плюшевый? Должно же быть во мне что-то зловещее и подлое. Вконец распустил вас! Новый год, Рождество; каток построил; уже подарки стали мне дарить и с Днём рождения поздравлять…
– Ладно-ладно, разошёлся, – примирительно усмехнулся вампир.
– Сам знаешь, без завлекаловки и выгодных условий к нам никто не пойдёт. Я бы рад кого из своих на эту должность поставить, да законы не позволяют, – почти обиженно произнёс, но больше для вида. Так-то я спокойный, как синее пламя.
– Знаю, – подтвердил вампир. Я только покачал головой.
А рыжая – хорошая попалась. Давно таких не встречал. Сработаемся.
***
Вышел из «перехода», прикрыл за собой дверь, которая сразу испарилась. Отряхнул пыль с серого плаща и побрёл по тёмному тоннелю подземки. Почему нельзя выходы поставить в более удобных местах? Например, сразу на Казанскую Площадь? Или в Петропавловской Крепости? Ну вот, ещё и поезд едет. Как всегда, просто отлично!
Лёг между рельсов и прикрыл глаза. Ну и грязный же я буду. Не дьявол, а бомж. Поезд с шумом промчался мимо, а я вышел к станции.
– Извините, простите, – улыбаюсь ошарашенным людям. Ну да, не каждый день увидишь мужика, выходящего из тоннеля метро. Запрыгнул на платформу и отряхнулся. – Всё в порядке, рельсы целы, можете ждать следующий поезд! – улыбнулся, помахал и пошёл на эскалатор. Хотя мог ничего и не говорить: и так все поняли, что я идиот сумасшедший.
Благополучно вышел на улицу и почти сразу поймал такси.
– В сто двадцать вторую клиническую, пожалуйста, – протянул пятьсот рублей довольному водителю и откинулся на спинку, давая себе возможность отдохнуть после перехода.
– Приехали, – раздался грудной голос водителя, выдёргивая меня из пустоты.
Сел, потянулся и вышел. Осенний промозглый ветер северной столицы тут же забрался под воротник плаща, шурша под рубашкой. Деревья роняли листья, укрывая двор больницы, где лежит мой новый секретарь. Осталось уладить несколько вопросов.
Без проблем проник в регистратуру, сделав пару отвлекающих манёвров и посмотрев в глаза доверчивым медсёстрам. Дьяволы – они такие. Залез в компьютер под заинтересованными взглядами посетителей за стеклом, пока медсестра прибывала в забвении. Ага, третий этаж, отделение реанимации.
– Спасибо, милая, – похлопал женщину по плечу, приводя её в чувства.
– Эй, а вы кто? – донеслось мне вслед, но я уже шёл к лифту.
Посмотрел на свои часы с Микки Маусом; да, вы не ослышались, именно Микки, – мне на День рождения мои чертяки подарили. Теперь ушастый радует глаз: и где только достали? Не на «али» же заказывали? Интересно, а к нам из Китая посылки доходят?
Лифт противно звякнул, а в нос ударил стойкий запах хлорки и аммиака.
Так, мне налево. Отлично. По расчётам Микки Мауса скоро должно начаться. Подошёл к нужным дверям и заглянул в круглое окошко. Так, мать на месте, осталось дождаться «доктора зло».
Накинул капюшон, сливаясь с внешней атмосферой. Теперь смертные не могут меня видеть, но при желании могут почувствовать. Бесшумно вхожу в палату, прохожу мимо опечаленной матери и сажусь на свободный стул у окна.
Моя мышка лежит в синяках, со ссадинами на лице и огромной гематомой. Судя по всему, сломаны нога, рука, бедро и четыре, нет, пять рёбер, открытая черепно-мозговая… хорошо же тебя, девочка, поломало. Ничего, мышка, дядя дьявол спасёт тебя.
Заходит врач с самым скорбным выражением лица, важно держа перед собой планшет.
Акт первый, сцена первая.
– Вера Ивановна, – вкрадчиво начал этот упырь. Хотя нет, упыри у меня – мальчики, что надо. А этот козёл, как есть.
– Да? – женщина поднимает пустые, стеклянные глаза, очерченные тёмными кругами. Внутри всё сжимается, набираю полную грудь воздуха и смотрю в окно, чтобы отвлечься. Не люблю я эту скорбь на лице и подобные разговоры. Всё привыкнуть не могу.
– Активности мозга не наблюдается. Процент того, что ваша дочь выйдет из комы после таких сильных повреждений равен одному проценту. Слишком серьёзно был травмирован мозг, тело восстанавливается критически медленно. Если Алёна и выкарабкается, то, скорее всего, останется недееспособна.
Вот мразь лживая. Ещё и имя её произносит. Попади ко мне, я тебя на «распутье» выкину, будешь вечность в одиночестве песок подметать.
– Что? Я не понимаю… нам же сказали, что шанс есть…
– Шансы были, но ваша дочь потеряла много крови, повреждены внутренние органы… мы предлагаем вам… помочь тем, у кого действительно есть шанс.
– О чём вы? – всхлипывая, спросила несчастная мать.
– Вы можете подписать этот документ о передаче больнице здоровых органов вашей дочери… проще говоря, мы предлагаем отключить вашу дочь от искусственного питания и…
– Отдать её на органы?! – изумлённо воскликнула женщина, вставая. – Но они ведь повреждены?
Правильно, не верь этой сволочи.
– Да, но сердце и печень целы, вы могли бы помочь другим детям, что давно стоят в очереди на пересадку. Поймите! Вашей дочери уже ничего не поможет!
Женщина закусила губу, глотая слезы.
– Всего два дня прошло… – процедила она, волком глядя на врача. – Уходите…
Врач кивнул, шумно выдыхая, зло сверкая глазами. Подонок вернётся, сомнений нет.
Снимаю капюшон и встаю.
– А-а? Вы… – запинается Вера Ивановна и чуть не падает назад, но я вовремя подставил руку.
– Тс-с-с, – успокаивающе шепчу и глажу женщину по волосам, делая её мягкой и податливой для внушения.
– Ваша дочь выйдет из комы через полгода. Она здорова. Вы не должны
