Сообразив, который из трех пулеметов северный, часовой навел его приблизительно в указанном направлении. Там действительно что-то происходило, похоже, дрались какие-то твари.
– Давай! – уже со злобой крикнул Хоре. – В мертвую зону уйдут – нам с ними разбираться?!
Каша вдавил гашетку, стараясь не пустить тварей к дому. Пусть бегут прочь, прочь! Несмотря на грохот крупного калибра, он различил вой, даже, кажется, ругань и понял, что попал. Но кто мог ругаться? Он сделал паузу, и из окна первого этажа тут же затарахтела винтовка Хорса.
– Ады! Ады! – все кричал кто-то. – Убью! Ады! А…
– Сдох, сволочь! – удовлетворенно выкрикнул Хоре.
– Кто это был? – спросил Каша. Ему совсем не хотелось стрелять в людей.
– Зомби свеженький или бомж. Его прижали к нам кабаны, уже рвать начали. Что ж, надо было днем приходить!
Каша сглотнул. Вокруг вроде бы стало тише, он снова отошел к ящику. Затянулся, но остававшаяся во рту сигарета истлела до фильтра.
«Покурить не дали, – расстроился Каша. – А может, у Лысого еще есть?»
Посидев немного, он решился. Ступая на цыпочках, прокрался к лестнице и спустился на пролет. Отсюда было слышно, как храпят бойцы и негромко беседуют часовые.
– Я не дурак, на смерть лезть! – различил Каша раздраженный голос Факера. – Тогда уж проще самому себе башку прострелить.
– А чего? Кто-то же должен остаться… – Хоре перешел на шепот, и дальше разобрать ничего было нельзя.
На втором этаже мирно посапывал Лысый. Каша испытал к нему даже мгновенную зависть: надо же, ничто его не беспокоит, ни о чем он не помнит и никуда не стремится.
– Лысый! – шепотом позвал он. – Лысый, проснись! Это я!
– Каша? – Бомж протянул руку и едва не угодил бойцу в глаз. – Долго будешь жить. Зона тебя не видит, и я не вижу.
– Потому что ночь. Лысый, у тебя есть еще сигареты? А? Ну, сигареты, помнишь, ты мне дал пачку?
Бомж молчал, видимо, ничего не понимая.
– Давай я сам посмотрю, ладно? Только тихо!
Каша принялся шарить по карманам бомжа и, конечно, сразу наткнулся на клочок ткани. Вспомнились разорванные на части тела, безглазая тварь в подвале, кровь…
– Чего ты все таскаешь этудрянь?
– Привет от Зоны, – туманно отозвался Лысый и тут же пояснил: – Червю. Зона его видит. Платье красное – это к крови. А голубое – к небу. Отпустит Зона душу Червя, не съест. Счастливый!
– Тише…
Сигарет Каша не нашел, но слова бомжа заставили его задержаться. Что-то в них было жуткое.
– Ты с Зоной говоришь, что ли? – немного стесняясь, спросил он. В конце концов, никто не слышит. – Откуда знаешь – про приветы, про меня?
– Знаю, – уверенно ответил Лысый. – Все можно знать после того, как Зона в голове у тебя лишнее сожжет. Завтра она заберет Червя. Многих заберет, но привет только ему… Голубое платье – небо, красное – кровь…
– А на меня в подвале еще одна напала. Она была в черном.
– Это, значит, тебе привет.
– И… Что это значит? – У Каши враз пересохло в горле. – Черное платье – это что? Кто они вообще такие, эти безглазые?
– Я их застал живыми. Группировка называлась… – Бомж застонал. – Называлась… Не помню… Нет, не помню… Жак помнил. Зона им глаза вырвала, потому что видели, что не положено видеть. А потом отпустила, только заставила приветы передать. Браслет…
– Черное платье, – напомнил Каша. – Это что?
– Зовет тебя. Паля все понял, он же берет тебя с собой.
– Куда зовет Зона?!
– Прочь отсюда. Здесь все умрут понемногу. Душа Червя вырвется, а остальные здесь останутся…
На лестнице послышались шаги, и Каша метнулся к выходу.
– Эй, пулеметы! Восточным поводи ближе к шоссе, пощупай! Какая-то там банда шумная.
На мысках Каша взбежал наверх и уже оттуда откликнулся:
– Сейчас сделаем!
С третьего этажа было видно, что скоро рассветет: за далеким стадионом будто молочный туман разливался.
Каша прислушался, определил примерное направление и длинной очередью разрезал ночь вдоль шоссе. Снова крики, рычание, вой.
– Хорошо! – крикнул Хоре. – Хватит, сильно не зли их.
