— Иди сюда.
Алекс притянул меня к себе и поцеловал. Черт возьми, прямо как в кино: лето, солнце, дождь, поцелуи. Даже не верилось, что это происходит со мной.
К обеду мы вернулись в отель. Времени до отъезда оставалось немного, так что собиралась в темпе: быстро покидала вещи в сумки, оглядела комнату и заглянула в ванную, проверяя, все ли взяла и плюхнулась в кресло.
— Вроде бы все.
— Угу, — Алекс кивнул.
Он сидел на кровати и рассеяно крутил в руках телефон. Вид у него был уставший.
— Кстати, что будем дарить Элизе? — я заметила оставленную на комоде расческу и сунула ее в карман рюкзака.
Послезавтра она отмечала день рождения, но с подарком мы так и не определились.
— Она не составляла список подарков?
Я мало что знала о европейских традициях, но в Штатах это было обычным делом.
— Вроде бы нет, — так же рассеянно ответил Алекс. — Не помню.
— Надо позвонить ей, когда приедем. Или прямо сейчас напишу сообщение.
Я уже достала телефон, когда поняла, что все это время Алекс вообще едва ли слышал меня. Он все так же сидел на кровати, глядел в пустоту и безучастно кивал. За два последних дня я было решила, что он развеялся, а мои тревоги не более чем навязчивые мысли, но сейчас опять усомнилась. Его явно что-то тяготило.
— Алекс? — я села рядом и коснулась его плеча. — Посмотри на меня.
Он повернулся.
— В чем дело?
Задавать идиотский вопрос, все ли хорошо, было бессмысленно – и дураку понятно, что нет.
Алекс медленно встал с кровати, подошел к окну и какое-то время смотрел на улицу. Я молча ждала, глядя на его напряженную спину и сама чувствовала такое же напряжение. Оно буквально звенело в воздухе.
— Я должен сказать кое-что, — вздохнул он. — В конце августа я уезжаю в Ирак.
Повисла тишина. В первые несколько секунд мне показалось, что я ослышалась. Ирак?
— Тебя что, в армию забирают?
Насколько я знала, здесь это было делом добровольным, и он ни разу и словом не обмолвился о том, что собирается служить. Тем более, в горячей точке.
— Нет. Я сам так решил.
Он смотрел на меня: нервно, напряженно и ждал ответа. Но что, черт возьми, я могла сказать? Меня будто кирпичом по голове ударили.
— Но… зачем? — у меня пересохло в горле. — Я не понимаю… Алекс?..
Это казалось полным бредом. Абсурдом. Ирак, война… Что, черт возьми происходит? Он подошел ко мне, взял за руку, но я не двинулась с места. Мышцы отказывались повиноваться.
— Это шанс, Тэсса. Там хорошо платят, и… — он не договорил.
— Так это и есть твоя новая работа? — я отдернула руку. — Тебе не хватает адреналина.
— Причем здесь это? Я не наемник, и иду не воевать.
— Ты едешь туда, где война. Это одно и то же. Скажи мне одно, Алекс, — я подошла к нему вплотную, но так и не дала до себя дотронуться. — Зачем? Зачем тебе это надо? Ты обещал, что у нас все будет хорошо, что скоро начнется другая жизнь. Это она и есть?
У меня горели щеки, и я едва сдерживалась от того, чтобы ударить его. Или расколотить что-нибудь. Неважно. Пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Я чувствовала – еще секунда и сорвусь.
— В Шердинге у меня нет перспектив. Я не закончил колледж, у меня нет ни диплома, ни образования. Ничего. Но я кое-что понимаю в технике и у меня отличное здоровье. Да, я знаю, что слово «война» это первое, что приходит на ум, но я почти не буду покидать базу.
Я слушала его, но не слышала. Вокруг меня будто вакуум образовался. Еще несколько минут назад все было хорошо, а теперь неслось черт знает куда, как поезд, сошедший с рельс.
— Родители и Фанни в курсе? — спросила я, хотя понимала, что знаю ответ.
— Нет. — Алекс покачал головой. — И ты им ничего не говори.
В тот миг мне, как никогда захотелось взять телефон и набрать номер Агнесс. Я знала, что если сделаю это, будет грандиозный скандал, но… ничего не изменится. Алекс не из тех, кто бросает дело на полпути.
— Тэсса…
Он снова попытался дотронуться до меня, и я не выдержала – отвесила ему пощечину.
— Не смей, — прошипела я, с трудом узнавая собственный голос. — Не прикасайся. Ты все испортил!
Я схватила с полки белую керамическую вазу и швырнула ее в стену. Раздался стук, и на пол полетели осколки.
— Это все ради нас.
Я не хотела плакать, но слезы все равно текли по щекам.
— Нет, Алекс. Ты делаешь это ради себя.
По дороге домой мы не сказали друг другу ни слова. Алекс напряженно вглядывался в дорогу и нервно постукивал пальцами по рулю. Пару раз он кинул быстрый взгляд в мою сторону, но я продолжала смотреть в окно, делая вид, что ничего не замечаю. Внутри было пусто. Я понимала, что поступаю неправильно, и что надо попытаться, как минимум понять его, но ничего не могла с собой поделать. Было обидно, страшно и очень одиноко. Совсем недавно мы были так близки, что понимали друг друга с полувзгляда, а сейчас между нами разверзлась пропасть.
Каждый раз, ловя на себе его взгляд, я хотела заговорить, но молчала. И он тоже молчал. Три с половиной часа в дороге оказались настоящей пыткой, но еще хуже становилось от мысли, что впереди возвращаться домой мне только через месяц.
Неожиданно меня осенило. Ну, конечно. Я еще могу остановить Алекса, если, конечно, моя любовь что-то для него значит. Надо дождаться вечера и обо всем поговорить.
Ни Агнесс, ни Ирвин ничего не заметили: домой мы зашли как ни в чем не бывало. Алекс сразу поднялся наверх, а я еще немного посидела с ними на кухне, делая вид, что все в порядке.
— Эта поездка принесла мне много сюрпризов.
Агнесс, конечно, не могла знать, что я имею в виду, но понимающе улыбнулась.
За ужином было не легче. Дядя и тетя расспрашивали нас о поездке: где гуляли, что делали, в какие музеи ходили. Мне всегда удавалось неплохо врать, к тому же еще до отъезда я знала, что наболтать им. Куда сложнее было изображать хорошее настроение, когда от злости и бессилия хотелось что-нибудь разбить или, на худой конец, громко хлопнуть дверью. Сидящий напротив Алекс угрюмо пялился в тарелку, и за все время не
