если погода дрянь, значит преимущество на моей стороне. А может быть, я просто не люблю яркий солнечный свет и тёплую погоду. Трудно отделить привычку от правила привитого работой, когда и то и другое сосуществуют в тебе вместе, уже много лет.
Вот и на месте. В «тошниловке» горел свет, струящийся из окон, приглушённо выл какой-то блатной шансонье в записи (что-то про журавлей и чёрного ворона), у костра же тихо тренькала гитара и усталые бродяги обменивались новостями, накопившимися за день. Две пары сталкеров патрулировали улицу, ещё трое часовых я заметил по периметру деревни, причём одного в самой высокой точке: на крыше самой высокой развалины в деревушке. Грамотно. Мы остановились, и я стал инструктировать Витю и его друзей:
— Значит так, воины, вот версия для баек у костра: ты, Витя, совместно со своими друзьями, ВТРОЁМ, освободили Тараса из лап бандитской шайки. Скажете о том, что бандиты все перепились и вообще: круче вас только горы, — я повернулся к раненому: парень имел усталый вид, но был в сознании — Тарас ты всё понял?
— Да, Антон, я… — пришлось напомнить:
— Меня НЕ БЫЛО, парень: тебя вытащил Витя и его хлопцы. Понял? — парень кивнул, но как-то упрямо на меня глянул:
— Но я добро помню, Антон. — Ух, упрямый пацан! Помнит он…
— Да сколько угодно помни. Не трепись только. — Повернулся к остальным:
— Витя, как придёшь, подойди к Волку, скажи: Антон ждёт его у входа в нору Сидоровича. Дальше сами, ребята. Позаботьтесь о раненом. Общий привет.
Парни подхватили раненого, и пошли к «тошниловке» (там, помимо ресторации, был какой-то врачеватель: то ли бывший хирург, то ли зубной врач, но больше вылечил, чем угробил. Скорее всего, поэтому до сих пор жив), а Витя гордо возглавил колонну. Я же обошёл деревню вдоль забора справа и оказался у входа в «отель» Сидоровича. Снизу струился жёлтый и какой-то родной, свет электрической стоваттной лампочки. Усталости почти не было: привычная и любимая работа принесла с собой хорошее настроение. Подошёл Волк, мы пожали друг другу руки. Всегда могу определить характер человека по силе рукопожатия: если оно вялое — человек так себе; если давящее — скорее всего напористый и хамоватый задира; а если как сейчас — твёрдое но вместе с тем осторожно-деликатное, с таким мужиком можно идти в разведку. Волк начал без обиняков с благодарностей:
— Антон, спасибо тебе, выручил. Угнали бы пацана на Свалку, а «бычки» долго не живут. Сами бы мы его вряд ли отбили. — Но меня интересовало другое, и я поинтересовался:
— «Бычки», это вроде рабов и отмычек. Я всё правильно понимаю?
— Да. — Видно было, что тема не на шутку волновала собеседника — бандосы ловят неопытных одиночек, иногда целые группы. Кроме того тут у нас бродят стрингеры. Журналисты, лезущие в запретную зону, далеко от мест подконтрольных вменяемым группировкам и военным. Просто дураки — экстремалы чуть ли не со всего мира. Думают нервы себе пощекотать, вот и отлавливают их бандиты и пользуют, перепродают как скот. За не шибко побитого или свежего пленника, дают до пяти тысяч рублей… — Волк со злостью сплюнул в сторону.
— Ясно. Бизнес прибыльный одним словом… — Волк вскинулся:
— Прибыльный?! Да… Это же ЛЮДИ… — Я успокаивающе поднял руку раскрытой ладонью вверх в защитном жесте:
— Когда сказал «прибыльный», я не сказал, что одобряю. Извини, брат, просто голос у меня такой… Невыразительный что ли. Ты вот о чём подумай: зачем бандитам отлавливать «бычка» на Кордоне, ведь скорее всего у них карточки беженцев и они мирно прошли через блокпост под виадуком. «Бычок» перетащил им оружие через радиоактивную насыпь и на обратный заход у них имелся и ещё один такой же носильщик. Я не переоцениваю ум уголовников, но по опыту общения там, в мире, знаю, что народ это по- своему изобретательный. Они пришли сюда за чем-то, или за кем-то ещё. А Тараса взяли от жадности или по форс-мажору. Им не зачем светиться с оружием. Не зачем шуметь. Да ещё и под носом у военных. Подумай об этом на досуге и дай знать тем, кому это интересно. Думаю, тот контейнер и его содержимое, подобно камню, брошенному в воду… От него уже идут круги и хорошо, если они не превратятся в цунами.
Волк задумался, потом кивнул, соглашаясь, толи со мной, толи с какими-то своими соображениями.
— Лады. Я скажу… Да! — Он почти уже повернулся, чтобы уйти но полез в карман — Вот возьми, это артефакт «Медуза», вроде как от пуль бережёт, только фонит чуток. Это не оплата, просто знак признательности. Ещё раз спасибо тебе за Тараса, он брат моей жены, родня как-никак. — И вложив мне в руку небольшую коробочку с латунно поблёскивающим артефактом, слабо просвечивающим, сквозь матовую крышку контейнера, пошёл в сторону стоянки новичков.
Я спустился в бункер, кивнул Сидоровичу. Прошёл к себе в комнату, рассортировал трофеи по трём ящичкам в шкафу. Потом занялся оружием. Уход за личным оружием — моя слабость, вроде медитации для буддистов, только реально помогает в жизни. Сначала пистолет (осмотр глушителя удивил — износ нулевой), потом автомат. Заново снарядил магазин к пистолету, вогнал в рукоять, дослал патрон, поставил на предохранитель и убрал в кобуру. Затем занялся автоматом: отсоединил и снарядил заново тот магазин, что был в нем, передернул затвор, выбросив патрон; разобрал и смазал сам ствол. Не торопясь, собрал его и присоединил магазин; дослал патрон и поставил на предохранитель. Пока занимался оружием, поспел чаёк. Листья уже все опустились на дно кружки и по комнате поплыл аромат безопасности (ну как я его себе понимаю): запах оружейной смазки смешивался с ароматом чая, брезента и кожи. Смакуя каждый глоток, распечатал ещё один армейский рацион, с расстановкой поел. Мыслей в голове не было никаких, только одни отголоски минувшего боя и чувство удовлетворения оттого, что всё прошло, практически так, как задумывалось и эта охота не последняя.
Меня удивляли окружающие люди — они видели главную опасность где угодно: в аномалиях, мутировавших животных, очагах радиоактивности и напрочь не замечали самой главной угрозы своей жизни. Угрозы исходящей от себе подобных. На мой взгляд, реальность была проще: аномалию можно обойти, зверя можно убить или перехитрить, радиоактивное пятно тоже не причинит вреда, если о нём знаешь. Но вот люди… Эти дадут фору любой аномалии или кровососу, поскольку смертоноснее первых и умнее вторых. Зверь, даже самый хитрый и коварный, это всего лишь зверь: изучи его повадки, научись добывать и вот — он тебе уже не опасен, так же думаю и с аномалиями: обходи их стороной, изучи особенности и они сами на тебя не полезут. С человеком всё хуже: этот нападёт без причины, а если захочешь его обойти, примет за слабость и тогда ещё вернее нападёт. Зная это и внимательно относясь к окружающим, только так тут можно жить.
Позже, занялся трофейными КПК, перенёс к себе в память рабочие контакты покойных, координаты тайников и схронов, рабочие частоты и позывные занёс в память сканера (если имя или позывной всплывёт, сканер автоматически эту частоту подхватит и я буду в курсе разговора; в некоторых случаях даже пеленг возьму). Сами КПК уничтожил, а флеш-карты положил в пустой контейнер для артефактов (я накупил их много, кроме того они экранируют любой из известных видов излучений, мало ли что) и прибрал в шкаф. Глянул на часы: 19:26. Ладно, пора пойти на воздух, посижу у костра, пообщаюсь с людьми, да и трофейные стволы надо пристроить (ни ружьё ни АК74М, ни уж тем более «макарка»[24], мне были ни к чему).
У бочки, с вечно горящим костром внутри, полукругом сидело пять человек, ещё трое бесцельно слонялись вокруг. Волк стоял чуть в стороне у стены самой высокой хаты в деревне. Я знакомой дорогой направился к оружейнику. Несмотря на поздний час Михаил Анатольевич встретил меня самолично. Оружейный барон чистил ствол моего бывшего карабина М4. Занятие его настолько увлекло, что мне невольно открылся кусочек истинной сущности этого человека: такая любовь сквозила во всех его движениях и выражении лица, что было ясно, что является для Цвирни радостью всей жизни. Он любил оружие и по-моему страсть эта перевешивала в нём торговца, что не редкость среди увлекающихся чем- либо очень серьёзно, людей. В моём случае это было хорошо; можно не опасаться некондиционного ствола или ненадёжных боеприпасов. Теперь я практически был уверен: этот конкретный торговец, может содрать три шкуры, но траченный или негодный товар он не продаёт. Играл, по-прежнему «The Doors», только на этот раз, я попал на композицию «Touch me». Цвирня поднял на меня взгляд, внимательно присмотревшись,
