Брезан взглянул на неё с непроницаемым лицом, потом сказал:
– Пойдемте, генерал.
Кируев двинулась следом, подстраиваясь под его шаг. Они в молчании шли по коридорам пепломота. Брезан, похоже, открыл в себе художественного критика – так или иначе, его что-то беспокоило в нарисованных тушью картинах. Поскольку Кируев не спросили, что она думает по этому поводу, это её не касалось. Что бы ни говорили о формационном инстинкте, осознание того, что кто-то другой должен решать, что делать, успокаивало. Она облажалась только потому, что получила слишком высокое повышение.
Коммандер Мурис отсалютовал Брезану чуть ли не до того, как двери открылись, впуская их. Сеть проинформировала его об их приближении. Мурис избегал смотреть на Кируев. Это было вполне разумно: с точки зрения Муриса, Брезан водил Кируев туда-сюда на глазах у всех, чтобы позже казнить её за государственную измену. У Кируев не было убедительной защиты от такого обвинения.
Хотя рой и не двигался, Брезан мог наблюдать за тем, как Мурис изучает отчеты о послебоевом ремонте и потерях, а также отвечает на поступающие время от времени вызовы от коммандеров других мотов. Доктрина и инженерный отсек занимались разбором останков, которые сумели заполучить после сражения с Хафн, пытаясь выяснить, что за вспомогательные корабли обороняли моты противника. Дежурные офицеры отрабатывали свой долг, тихо переговариваясь. Брезан задержался в командном центре на тридцать восемь минут, и выражение его лица становилось все более отстраненным. Затем он вежливо кивнул Мурису, поблагодарил его за работу и ушел.
Они прошли через основные отсеки. Брезан дольше всего задержался в медицинском, хотя после этой битвы на «Иерархии пиршеств» было мало жертв, а один из солдат в лазарете и вовсе попал туда из-за банальной бактериальной инфекции. Затем Брезан остановился у дуэльного зала, и Кируев подумала, не собирается ли верховный генерал бросить ей вызов. Он, несомненно, победит. Даже будучи здоровой, в спорте Кируев демонстрировала лишь минимально необходимые результаты. А вот Брезан проявлял в этом смысле кое-какой неподдельный энтузиазм. Но нет, он просто занял место в заднем ряду, подальше от прочих зрителей, после того, как отмахнулся от приветствий. Кируев с любопытством посмотрела на него. Брезан нетерпеливым жестом пригласил ее сесть рядом. Несколько человек разминались, и только одна пара вела учебный бой, демонстрируя скорее выносливость, чем мастерство.
– Вы смотрели записи дуэлей Джедао, генерал?
Кируев была тронута тем, как часто Брезан обращался к ней по званию, как будто это могло восстановить их профессиональные отношения в прежнем виде.
– Раз или два, сэр, – ответила Кируев. – Я помню, что он был хорош, но это все. А что, вы собираетесь драться с Джедао? – Она решила, что будет называть того, кто захватил рой, этим именем, пока Брезан не прикажет иначе.
– Предположительно, коллега Джедао была в этом плане самой настоящей посредственностью, – сказал Брезан, имея в виду Черис, – хоть это и не достаточная причина, чтобы дуэли не превратились в хобби. Но с Джедао все совсем иначе.
Кируев почувствовала, что она не должна отвечать на эти слова, поэтому промолчала. Что бы Командование Кел ни сделало с Черис, теперь они наверняка сожалели об этом.
– Я должен был уже убить вас, – резко сказал Брезан.
– Да, после тщательного допроса, – согласилась Кируев. – Еще не поздно.
Импульсивность была самым главным недостатком Брезана. А ещё в той ситуации, когда кто-то указывал ему на цель, он забывал про остальное, сосредоточившись на ней. Никакого стратегического видения. Будь Брезан строевым офицером, Кируев определила бы его в категорию «использовать с осторожностью»: отлично подходит для специальных миссий благодаря склонности нестандартно мыслить, полезен как руководитель тактической группы, если обеспечить тщательный присмотр, но, ради всего святого, никаких дальнейших повышений. Командование Кел не ошиблось: в этом конкретном случае повышение было ключом к выполнению особого задания. Если Брезан всецело положится на стратегический отдел, когда снова появятся Хафн, у него все получится.
– Мне все равно, если меня тоже казнят, – сказал Брезан через некоторое время, хотя оба знали, что простая казнь была бы милосердным вариантом. – То, что я сделал… Я хотел поступить правильно. Мне казалось, это просто. Ну как ещё можно поступить с психопатом, массовым убийцей, который украл целый рой? – Он рассеянно смотрел на шипение и сверкание календарных мечей. – Я недостаточно разбираюсь в тактике роя, чтобы понять стилистические различия. Джедао сражается, как всегда?
– Это сложно, – сказала Кируев, – поскольку его участие в битвах после «черной колыбели» засекречено, и мы точно не знаем, как именно он себя вёл, но я осмелюсь заметить, что все чувствуют себя сбитыми с толку. Сэр, если вам нужны ещё сведения, вы знаете, кого надо спросить. Остается лишь надеяться, что Джедао захочет сказать вам правду. Определенно, он может быть очень хорошим лжецом, когда пожелает.
– Да, – сказал Брезан, – вы правы.
Тем не менее прежде чем уйти, он задержался ещё на девять минут, пока другие дуэлянты не начали тренировку.
Потом Брезан остановился у терминала в одном из салонов, чтобы проверить, не покидала ли Черис свои покои.
– Не то чтобы Джедао не мог как-то перехитрить мот-сеть, – объяснил он, – но если бы я действительно верил, что он на такое способен, не оставил бы его под домашним арестом.
– Все равно позвольте мне войти первой, – попросила Кируев. – Просто на всякий случай.
Брезан издал болезненный звук.
– Когда-то вы ему доверяли…
Кируев не поняла, как одно связано с другим.
– Речь о вашей безопасности, сэр.
– Послушайте, – сказал Брезан, – если бы Джедао хотел нам навредить, стоило бы побеспокоиться о том, как бы он тут все не взорвал, а не о том, что он может перестрелять нас по одиночке.
– Вы что, оставили с ним взрывчатку? – резко спросила Кируев.
– Нет, но…
– Нет необходимости приписывать ему сверхъестественные силы, сэр. Или не принимать разумных мер предосторожности.
Брезан поморщился.
– Судя по тому, как прошел мой год, я не могу ничего исключать.
Он быстро миновал остаток пути до двери Черис и попросил его впустить. Руку при этом держал далеко от пистолета. Учитывая, с чего все началось, это было весьма логично.
Через несколько мгновений дверь открылась. Брезан вошел без колебаний. Черис поднялась ему навстречу, хотя и не отдала честь. Она переоделась в неожиданно праздничное платье цвета лаванды и надела кулон в виде ворона, тот самый, который Кируев видела однажды, перед тем, как «Джедао» принялся опасно играть с пистолетом. Кулон должен был что-то значить для нее, но сейчас не время спрашивать. Кируев так привыкла видеть ее в форме Кел, что ей показалось, будто черты лица Черис изменились – или изменился ее силуэт; она стала кем-то, кого Кируев никогда не встречала.
– Ты принял решение? – спросила Черис у Брезана.
– Кое-что осталось невыясненным, – ответил тот. Он не улыбался, но как-то иронично кривил губы.
– Я слушаю, –
