Он прекратил оглашать замок криком разбуженного часового и благодарно припал к воде, намереваясь утолить накопленную за ночь жажду.
Любоваться тем, как пьет грифон, я не стала, поскольку мне однажды довелось увидеть сей процесс, и перспектива наблюдать его повторно меня не прельщала.
Поэтому я оставила полуптицу-полульва восполнять истраченные запасы организма и прошествовала в башню, противоположную той, где прошла моя ночь. В замке подобных построек насчитывалось всего четыре.
Башня, в которой я оказалась, использовалась мною для хранения основных пищевых запасов, как гордо именовал их Гарконаш. Сам летающий ум, честь и совесть располагался в донжоне, наиболее пригодном для проживания и благополучного обитания в стенах замка. Компанию ему составляли Милика со Шрамом и Тихоней, а также различные предметы мебели, портреты, забитые шкафы с одеждой семейства Марлоу и огромная библиотека, занимающая целый этаж немаленькой башни.
В донжоне я старалась проводить время либо в обществе великого всезнайки, ребенка и берийских псов либо за готовкой еды на кухне для себя и вышеперечисленных личностей, за исключением летающей книги. Гарконаш не нуждался в земных яствах, ему достаточно простой духовной пищи от пыльных кусков бумаги.
Вся обстановка в башне напоминала мне о Марлоу, что распаляло желание крушить все, что попадется под руку. Поэтому одна я там старалась не находиться. Мало ли что могло произойти.
Помимо библиотеки, кухни, больших залов и помещений в донжоне усилиями предков мага была построена купальня, единственная в целом замке. Ею не пользовалась ни я, ни Милика, ни тем более Гарконаш. Что-то сломалось в механизме подачи воды, а исправить поломку оказалось не в моих силах. Здесь нужны были крепкие руки, мужские мозги и умение приложить эти две важные составляющие в одном месте, да так, чтобы был толк.
Мозгами обладал Гарконаш, а с руками не срослось. Ни у него, ни у меня. Пока что нам хватало большой деревянной бадьи, воду для которой я нагревала с помощью запасенных дров и собственного огня, но кто знает, как часто любит принимать ванны Киммер. И по сколько раз на дню.
Башня, служившая мне для ночлега, представляла собой склад только моих вещей. В ней у меня была персональная лаборатория, в которой я создавала различные настойки, хранилище собранных трав, шкафы для одежды и комнаты для испорченных принадлежностей, которые, как я считала, еще можно вернуть в первозданный вид или вдохнуть в них новую жизнь. А также там были памятные предметы и сувениры, среди которых затесалась и парочка инородных сокровищ, доставшихся мне по наследству от прошлого обитателя замка. Не предков Марлоу. То, что имело к ним отношение, я чуяла буквально за версту.
В последней башне мне побывать не удалось. Марлоу ее закрыл. Наглухо. Как и ворота.
Но если за территорию замка выбраться можно и без использования центрального входа, то залезть в заветную башню — никак!
Потайных ходов, ведущих в нее, я не обнаружила, а от опутавших башню плетений мне медленно и неотвратимо хотелось освободить желудок от его содержимого.
И каждый раз, когда я проходила мимо запертых секретов Марлоу, во мне вспыхивала искра любопытства, которая в последнее время разгоралась все сильнее и сильнее.
Дело в том, что одним грозовым вечером в крышу башни угодила молния, и в ней образовалась лазейка. К моему неописуемому несчастью, пролезть в нее в обличье дракона не представлялось возможным. Размеры не те. И у лазейки, и у моего звериного тела.
А проникнуть в человеческом облике я не могла, поскольку была опасность сорваться с покатой крыши вниз, прямо на галереи оградительных стен. Что, собственно, уменьшало мой энтузиазм поживиться секретами Марлоу, но полностью его убить не могло.
Терпение — величайшая добродетель. И оно вознаграждается сторицей. Особенно когда удается перевоплотиться в дракона после двух лет упорных попыток добиться желаемого результата.
Самой.
Без посторонней помощи.
Первым делом я заглянула в подвал, где хранила скоропортящиеся продукты.
В основном мясо, добытое мною на охоте или купленное на рынках тех стран, в которых мне удалось побывать благодаря Марлоу и его жажде наживы. Неощипанные куропатки, замершие в последнем прыжке олени, тушки зайцев и кроликов громоздились на покрытом инеем полу, столах и полках. На вбитых в потолок крюках висели связки рыбы, речной и морской. Особой гордостью в этой коллекции съестного был обитатель подводного мира, двухметровый и грозный, угрожающе скалящийся неровной кромкой рта, словно передавая привет из черной бездны, в которую он попал.
Надо будет приготовить из него нечто грандиозное. Такое, что впечатлит Киммера. Ставлю свой ошейник на то, что подобного он не пробовал. В Элирии нет морей и океанов. И климат там недалеко ушел от Ведьминой Чаши, что уменьшает шансы появления такого гиганта в разы.
Но шла я не за дохлой рыбиной, нет. За нежным мясом кролика. Видела я, как один грифон гонялся за ушастым по всему лугу, получая от погони не меньшее удовольствие, чем от пойманной добычи. И с каким наслаждением он раздирал пушистое тельце… брр!
Взяла парочку тушек, так, на всякий случай. Мало ли, насколько оголодал раненый грифон. Тем более возвращаться мне не особо хотелось, прохладно здесь, подвал бодрит. Да и интуиция подсказывала, что нужно брать больше. Если что, домочадцы съедят.
Например, Киммер. Он же мужчина. А мужчины много едят. Так говорит Снедька, и я ей охотно верю. Она трижды была замужем, поэтому врать не будет!
Как позже оказалось, взяла я дополнительную тушку не зря!
Скучно стало грифону. Ведро пустое, никого нет, а виновница всех его бед убежала в известном направлении.
Надо ее подкараулить и напугать!
О, так она еще и с едой? Заберем ее!
Первого кролика он проглотил моментально. Настолько стремительно, что вместе с окоченевшей тушкой едва не получил добавку в виде моих не успевших спрятаться от нахала пальцев.
За второй порцией крольчатины ему пришлось немного побегать. Предчувствую, что, когда восстановятся крылья, атаки начнутся еще и сверху. А сейчас всего лишь генеральная репетиция будущих развлечений, ничего существенного!
На эмоциях я отбросила от себя еду для грифона как можно дальше, и летающий прохвост, царапая когтями плиты,
