«Речь шла в тот день про моего родного отца, бросившего нас всех. Уехал далеко-далеко. Моя любовь к нему велика, думаю, мама никогда не поймёт, да, она без отца сама жила. Я выключила свет, легла спать в водолазке и брюках, смотрела в потолок, ничего не видела и не хотела видеть. Эти мысли раньше посещали, но ушла от них, вот они снова пришли. Те самые мысли, что могут причинить столько боли и страданий».
Услышала звук вибрации на телефоне. Посмотрела, это Алан, пожелавший ей: «Спокойной ночи)». Она взяла телефон и крепко обняла его, представляя Алана.
С улицы слышался ветер, шаркавшийся о стену. Диана посмотрела в окно. Небо чистое. «Звёзды проснулись — задумалась она. — Какие звёзды? Что я говорю? Всё пропала прошлая Диана… Будет новая, влюблённая. А всё это из-за одного парня, которого я даже не знаю… Что я хочу? Сама не знаю…».
Глава 2
1
«Утро добрым не бывает — так говорят те, кто не видит ничего хорошего утром. Не все любят просыпаться рано утром, это слишком неприятно. Но вот один человек любит просыпаться. Он даже занимается зарядкой, когда как. Если друг выйдет и будет заниматься с ним вместе, то да, а если нет, то нет».
В это утро солнце ослепляло, тёплые лучи медленно шли, перемещаясь по комнате. И тут они уже на лице человека. Он отвернулся от них, чтобы ни прерывать свой «важный» сон, к нему вот-вот подойдёт красивая девушка, протягивая руки к лицу для поцелуя.
— Эдвард! — сказала мама, входя в комнату.
— Мм… — сказал он.
— Уже полвосьмого! Ты проспишь!
— Нет…
— Я сейчас позову отца!
— Да я понял, понял…
— Вставай! — выговорила она напоследок и ушла.
Эдд продолжал дремать, этот сон — особенный, такого сна никогда не будет. Заиграла музыка на телефоне. С просони не мог отыскать, но всё же нащупал. Взглянул одним глазом, прочитал «Рассел». «Ответить или не ответить, — думал он, — Если не отвечу, то может и обидится, он же такой у нас… а если отвечу, то… ничего не будет… значит отвечу…»
— Алло, — немного не своим, сонным голосом ответил Эдд в телефон.
— Алло, ты, это самое, бегать пойдёшь? — отвечал бодрый голос Рассела.
— Сегодня нет.
— Ты же так любил вставать по утрам.
— Сегодня нет. Я может быть тебе расскажу… это… — Эдд засмеялся.
— Ну так расскажи сейчас.
«Вот что я и думал, лучше бы не отвечал!» — винил себя Эдд.
— Я никому не скажу. — умолял Рассел.
— Думаешь, я не знаю, с кем ты общаешься?
— Я ещё ни разу никому не рассказывал о твоих секретах, уж тем более Саймону и Равилю.
«Да, конечно, опять лжет!»
— А как же тогда, когда мы гуляли в «Раю» ты всё рассказал им, что со мной было. Они тогда меня чуть не избили. — Испуганно вспомнил Эдд.
— Они спросили внезапно, кто был там, со мной, это самое, я что врать буду?
— Ну, хотя бы мог промолчать…
— Нет! Они бы докопались или спросили кого-то другого. Так что ты бы всё равно попал. А та ночка была ещё та! Никогда бы не подумал, что ты пьёшь так водку.
— Ты давай по тише у меня мама тут ходит.
— Ну ладно, давай.
— Давай.
«Нашёл что вспомнить, этот «Рай» проклятый, лучше бы я туда и не приходил, никогда.»
Стоя у окна, распахнув шторы до конца, потянувшись вверх, Эдд смотрел на небо, на солнце, сверкающее в глаза, а он улыбался, смотря смело на него.
— Эдвард!
— Мама, а вдруг я буду стоять здесь голый, а ты так резко вошла, без стука, — он стоял в одних трусах.
— И что, думаешь, я там ничего не видела, и это мой дом и куда захочу туда и вхожу, без стука, — строго проговорила мать, её строгая улыбка освежила лицо.
— Ну, как хочешь! Но я предупредил.
Мать подошла к сыну, поцеловала в лоб — всегда любила так делать, даже, когда Эдд не хотел целоваться, то насильно его чмокала, а это всегда приятно, это действовало успокаивающим.
— Давай мне, что нужно постирать? — Добавила мать, роясь в одежде Эдда.
— Вот… — Протянул джинсы и футболку, в них ходил около недели, он забывал или не было времени кинуть в стирку запачканные вещи.
— Почему они такие грязные? Где ты в них лазил?
Свёл свои густые брови ко лбу, Эдд сделал выражение лица — недоумение. Отвёл глаза к двери. Мать продолжала посматривать на сына, ждала ответа на вопрос. Задавала всегда, если видела у Эдда грязную одежду. Он одевался, заправил кровать, мать продолжала копошиться в его одежде, вот-вот дойдёт до личных вещей.
— Мам, может, хватит? — Возразил Эдд, причём в таком повелительном наклонении.
— У моего сына есть какие-то секреты от матери?
— Нет… или да, то что? Разве у тебя нет секретов от папы, например.
— Что ещё за шантаж?
— Ничего… правда…
— Как и любая другая мать, я обязана знать о тебе всё, всё что нужно, а если я не знаю о тебе, то какая я мать?
— Наверное, плохая!
— Так что не нужно ничего скрывать от меня, говори мне всё, — мать снова поцеловала сына в лоб, причём так сильно, не отпускала от себя, — пожалуйста, говори мне всё!
— Прям всё? Всё? Всё? Всё?
— Прям всё, даже можешь говорить мне про девочек. — без стеснения прибавила мать, зная, сыну будет неудобно говорить об этом.
— Мам, хватит! — Эдд одевался быстрее, дабы избежать разговора.
— А что такого, тебе уже 16, пора. У тебя же была девочка. Как её звали? А ты спал уже с девочками?
— Мам, прошу, не сейчас, пожалуйста…
— Иди быстрей умывайся, потом иди есть.
«Мама Эдда, хорошая мать, не боится говорить с сыном на разные вопросы. Так и нужно делать, но порой дети не понимают, зачем родители «влезают», как они думают, в их личную жизнь, спрашивая обо всём. Эдд тоже не понимал, зачем его опрашивают, зачем разговаривают на такие темы. Но не понимал он любовь материнскую, как не поймёт и никогда».
Перед зеркалом Эдд мог долгое время смотреть на себя. Ему не нравилось многое, например, его красивые брови, красивы губы, красивый нос. Всё он хотел убрать, изменить. Не видел себя со стороны, не знал, мнение окружающих. Все видели в нём красавца, а он нет. Из-за этого он не был красивее, чем Алан, потому что Алан: любил себя и свою внешность. «Ну что за нос? — думал Эдд, щупая нос, — что за щеки, что за брови?». После «философского» размышления о своей внешности, зашёл на кухню. Один из его плюсов в том, что, сколько бы он не ел еды, Эдд не толстел. Сам не зная почему. Ему недавно купили новый телефон, сенсорный, самую новую модель, модную марку. Теперь длительное время сидит в нём.
— Пожалуйста, убери его… — поставил условие папа Эдда, сидя
