— Всё хорошо, — обнимала тётя Ира Диану, — это не твоя вина, и никогда не буду упрекать тебя, слышишь? Всегда поддержу твой выбор.
— Но… если бы… я… не… стала знакомиться с ним… не… не стала привлекать, то его б в моей жизни не было. — Не могла придти в себя Диана, окружённая ласками.
— Знаешь, сколько у меня было парней? За мной когда-то бегали толпами, часто выбирала красивых, но быстро они меня бросали или я их… но однажды встретила твоего отца, он мне показался не таким красивым, но что-то меня зацепило. — Задумалась мама, кажется, и её придётся успокаивать. — Никогда не жалела, что встретила его. Он подарил мне Вику и тебя, и сколько бы я не желала ему смерти, то не расценивала как настоящую угрозу, он подарил мне счастливые моменты. Смирилась с этим, тебе советую так же…
Диана стёрла влажность с лица краем вязаной кофты. «Не держала я зла, никогда. Бывали моменты, когда настроение подводило к грустным, безысходным мыслям, но никогда не желала чистого зла и в этом моя слабость».
Ветер сопровождал озлобленную Люси. Она считала себя дурой, обзывала, но больше задумывалась вернуть отношения с тем, кого любила и любит до сих пор. В уголках галереи фото, в телефоне, хранились до сих пор его фото, как они сидели вместе, обнимались, ласково целовали друг друга. Она почувствовала боль и утрату, злобу и ненависть смешанную с холодными слезами. Люси не вытирала слёзы, они капали на морозною, грязную землю. Пролистывала одну за другой фото, вспоминая моменты, которые останутся в памяти, пожалуй, надолго.
Уютное место Нины сменила пара, на её месте в кафе сидели улыбающийся Эдвард и красивая София, её идеальная осанка, бархатные, русые волосы придавали особый вид. Одна, без подруги и он, один, честны перед друг другом. Их улыбки смешивались каждый раз воедино. Рукой София поправила свои волосы, оперлась головой на руку и внимательно вслушивалась в истории Эдда. Он рассказывал так легко, махая руками, делал смешные лица, коверкал слова. С ним она чувствовала безопасность, заметив невидимую нить, соединившую их взгляды, мысли, чувства.
«Даже, в самом радостном событии будет часть чего-то плохого, добро, как правило, рождает зло и наоборот». «Её мысли далеки от реальности, её ум омрачён несбыточными надеждами, которые довели до состояния эффекта…».
Дом пуст, никого вокруг, лишь мысли, съёдавшие остатки радости и добра. Кайла задумалась о жизни, в её глазах слёзы не могли больше литься, так как их больше нет… целый час горя, качавшись на стуле, держа в руке его подарок, в отличии от других его вещей, он не был таким мерзким. Плюшевый медвежонок с сердцем в руках помещался полностью в её сухую руку.
«Где по вашему появиться какой-то надежде? Вере? Или может чему-то светлому в душе того, кто потерял всё своё окружение и смысл жить дальше…». Равномерный стук в виски долбил голову Кайле, будто сигнал, что пора действовать. Она решила всё и готова идти куда угодно, лишь бы избавиться от вездесущей мерзости вокруг.
Она одела старую футболку, брюки, распустила волосы и с последними выжитыми слезинками на глазах расчёсывала распушившиеся пряди. Её грудь колыхалась от тяжелого дыхания. Перед зеркалом спальни поглядела себе в глаза, достала багровую помаду, написала перед собой: «Простите, думаю, так будет лучше. С любовью, Кайла…». Музыкальные предпочтения Кайлы опустились до странных песен, на подобии: «Вены резались сами». Эти мысли раньше бегали роем в её голове, но сейчас они достигли пика и сумасшествия. Она надела наушники под странный ритм перешла в ванную. Папа недавно купил пачку одноразовых бритв для своего станка, этим она и решила воспользоваться, села в холодную, пустую ванную вместе с музыкой и телефоном. В одной руке пару лезвий, а другая бесчувственно повисла через край ванны.
Она попыталась сконцентрироваться на ритме сердца, прекратить истерику и минута спокойствия пришла. Зажмурила глаза и со всей силы хлыстнула лезвиями вдоль повисшей руки. Невыносимая боль перешла по всем частям тела с криком смотрела на руку. Сгустки крови хлынули ей на ноги, капая на плиточный пол. Рука анимела, и всё предплечье, а затем и весь бок. Глаза закрывались от слабости, боль утихла, закрывая веки, погружалась во тьму.
6
Весенние птицы чирикали, гуляли по свежим веткам, окутанными набухшими почками. Трёхэтажное белое здание, выглядело мокрым, от ручьёв тающего снега и сосулек. Половина всех стен и крыши ветхо гляделись по сравнению с другой, более красивой половиной здания. Окна на третьем этаже со времён постройки не менялись на пластиковые. Диана ещё раз оглядела старое здание и зашла внутрь.
Её знали, считали родственницей одной из пациенток, поступившая к ним почти два месяца назад. Бахилы, сохранившиеся с прошлого раза, Диана отыскала у себя в сумке, наполненную сборниками ЕГЭ. Она выдохнула, когда поднималась по лестнице на третий этаж. Впереди каникулы, но радости она не чувствовала.
В последние дни от неё отдалилась Люси и Эдвард, одна Молли надоедала бесполезной болтавнёй и обсуждениями людей. Внимательно прошлась взглядом на каждую дверь, ища знакомое число: «108». Молодой врач только что вышел от туда, записывая в тетрадь что-то. Диана прошла мимо него, но отчётливо видела в тетради вклеенную фотографию, и карточку с делом и имя: «Кайла».
Без стука она зашла в палату, на расправленной кровати, скрестив руки на груди, разлеглась Кайла, одновременно болтал старый врач, ставил прочерки на листе с вопросами. Он посмотрел из-под очков на вошедшую Диану, сильно удивился и не выдержал расспроса: «Почему без стука? Почему с сумкой? У вас должны были её забрать!». С не довольствием продолжил расспрашивать безразличную Кайлу. Врач закончил черкать, забрал Дианину сумку, оглядел её с презрением и удалился.
— Как ты? — Быстро начала Диана, приближаясь к задумчивой Кайле.
— Всё хорошо, — болезненная улыбка прошлась у ней, — как там все?
— Нормально, живы, здоровы. Ничего нового. Дарья теперь с Расселом постоянно, с Люси редко видимся, а Эдвард стал гулять с какой-то девчонкой из параллельного класса.
— Она хотя бы красивая? — Язвительно спросила Кайла.
— Симпатичная и она хорошая, добрая…
— Лучше чем я…
— Перестань, — ласково успокаивала Диана, схватив холодные руки Кайлы, — ты красивая, добрая.
— Конечно, я хотела покончить жизнь самоубийством, но мама пришла вовремя… И ты считаешь это добротой?
— Ты не знала, как поступить, поэтому совершила это. Никто не виноват, даже ты.
— А
