— И ты...
— В ту ночь, когда я получил от нее записку... Это было как шторм, потрясший мою душу, яростный шквал, как те, что приходят с моря. Пусть бы это был кто угодно, только не Джордж...
— Кто угодно?
Он улыбнулся, чуть криво.
— Что ж, может быть, не Хью Бодруган. Но Джордж... — Он вздохнул и покачал головой. — Думаю, я был разгневан как никогда. Зол на то, что она предала Фрэнсиса — Джордж довел его почти до банкротства, потворствуя своему гнусному кузену Сансону, который мухлевал в карточной игре. Вынудил закрыть Грамблер, хотя шахта приносила прибыль, пусть и небольшую. Я был зол, потому что после того, как старался помочь Элизабет ценой нашего собственного комфорта и безопасности, она обратилась к человеку, которого, как она знала, я ненавидел. Все это подогревалось чувствами, которые я когда-то испытывал к ней и был не в силах признать угасшими.
Демельза вопросительно посмотрела на мужа.
— А они угасли?
— Да... То, что я испытал к тебе, это было... совсем другое. Глубже, ярче, более... более цельное. Наверное, как любовь отца к моей матери. Без тебя... Я, наверное, стал бы таким, как он после ее смерти — он вечно искал чего-то, что невозможно найти. Но я нашел — если бы только мне тогда хватило ума понять.
Росс опустил взгляд вниз, на свои руки, воспоминания затуманивали лицо с резкими скулами.
— То, что я сделал той ночью, та боль, которую причинил тебе... а на самом деле, и ей... — Демельза слышала напряжение в его голосе, ему всегда было непросто говорить о собственных чувствах. — После... — Он запнулся, потом продолжил: — После этого я не уснул. Я лежал без сна, смотрел в потолок и постепенно начинал понимать — то, во что я столько лет верил, то, к чему столько лет стремился... я на самом деле совсем этого не хотел. В некотором смысле, как Джордж, я желал владеть чем-то столь прекрасным. Но... лишь как картиной или как китайской статуэткой с каминной полки. Несмотря на то, что я этим восхищался, даже мог коснуться, протянув руку, это никогда не станет частью меня. И ради этого я едва не отбросил нечто гораздо более ценное.
Он тихонько вздохнул.
— Я поднялся и вышел в сад, растоптал пару ни в чем не повинных роз. А потом вскочил на Брюнетку и скакал по вересковым пустошам не меньше часа. Часть меня хотела просто умчаться — или куда угодно, подальше от того, что я натворил. Но в голове оставалась единственная здравая мысль — мне не жить без тебя. И еще — слова Фрэнсиса.
— Фрэнсиса?
— Да. В то, первое Рождество. Я тогда не совсем его понял. Он сказал: «Мы завидуем тому, что есть у кого-то другого. Однако на самом деле, может статься, тот человек этого не получил, а у нас оно есть».
— Что он имел в виду?
— Я думаю, он сказал, что не стоит завидовать его браку с Элизабет — у меня есть жена, подлинное сокровище. Он был знаком с тобой меньше дня, но уже тогда это понял.
— Бедный Фрэнсис, — вздохнула Демельза.
— Бедный Фрэнсис.
— Я решила, что ты собирался меня оставить. Когда ты переселился в старую комнату твоего отца...
— Как я мог поступить иначе? Я подумал, мне не место в нашей постели.
— Да, пожалуй, — с тихим смехом согласилась она. — Только я предпочла бы сама тебя выгнать.
Он рассмеялся с ней вместе, укутывая ее голову и свои плечи одним одеялом. Руки Демельзы обнимали его, голова покоилась у него на плече, они укрывались от холодного ветра, согревая друг друга.
Такими и обнаружили их вернувшиеся через несколько минут дети.
— Идем, мама, становится холодно, — встревоженно позвала Клоуэнс. — Тебе лучше вернуться в дом. Ты сумеешь подняться по склону?
— Ну конечно, — рассмеялась Демельза.
Но в конце пути ей пришлось принять помощь Гарри и Эдварда. По-королевски устроившись в переносном кресле и обняв за плечи сына и зятя, она улыбнулась, поддразнивая супруга.
— Восхитительный способ путешествовать, Росс. Повезло тебе, что я обнаружила его только сейчас. А могла бы требовать всякий раз, когда мы выходили!
На землю ее опустили, едва зайдя за ворота, она подала Россу руку, и они вдвоем неспешно вошли в дом.
Как Росс и боялся, рождественский праздник потребовал от Демельзы больше сил, чем у нее оставалось. Она провела беспокойную ночь, с кашлем и небольшой лихорадкой, а утром не смогла встать с постели.
Белла с Крисом должны были уезжать, Клоуэнс решила отправить детей домой с Эдвардом, а сама осталась, чтобы помочь Рейчел.
— Ты пошлешь за доктором Лиддикоутом? — спросила она у Росса.
Он покачал головой.
— Он ей не нравится, и она не хочет, чтобы ее трясли и простукивали. Сказать по правде, я сомневаюсь, что он способен хоть чем-то помочь.
Дочь кивнула, взяла его за руку и мягко сжала. В уголках ее глаз появились слезы, но она не позволила им пролиться.
Дни проходили очень спокойно, и погода осталась мягкой. Пару раз по вечерам Демельза смогла спуститься по лестнице, посидеть час-другой у камина в старой гостиной. Но с приходом Нового года даже это для нее стало слишком трудно.
А потом сильно похолодало, окна каждое утро покрывались узорами льда, и вода по ночам замерзала.
Росс стал большую часть времени проводить у постели жены, она тихо дремала, день и ночь сливались воедино. Временами Демельза оживала и немного разговаривала, но такое случалось все реже.
Поздним вечером в конце января Росс внезапно почувствовал, что жена открыла глаза и глядит на него.
— Может, каплю бренди, дорогая? — мягко спросил он.
Она смогла улыбнуться в ответ.
— Ты ведь знаешь, что я предпочту. Бокал портвейна. Это меня согреет.
Росс тихо засмеялся.
— Ты всегда была неравнодушна к портвейну. Рейчел припасла здесь бутылочку для тебя.
Он налил вино в небольшой бокал и приподнял Демельзу за плечи, чтобы та могла сесть и глотнуть.
Она со вздохом откинулась на подушки.
— Ах, как хорошо. И всегда напоминает мне наше первое Рождество после свадьбы. В Тренвите. Помнишь?
— Помню. Ты боялась идти.
— Я подумала... — она прикрыла глаза, словно ей не хватало духу закончить фразу.
— Несмотря на это, ты имела огромный успех, — напомнил Росс. — Первый среди многих твоих триумфов.
Демельза даже сумела рассмеяться, хотя смех тут же перешел в кашель.
— Несмотря на Рут Тренеглос, — выдохнула она, когда кашель закончился.
— Несмотря
