Зоя несколько месяцев назад устроилась на работу. Небольшой частный хлебозавод, туда требовался оператор на компьютер. Я не вдавалась в подробности ее работы, но уж точно не было ни единого признака, что на новом месте кто-то заинтересовался Зоей. Или она кем-то. Ничего подобного она не говорила и даже не намекала.
— Ты ничего не скажешь? — улыбается сестра. — Даже обидно. Ты словно и не рада за меня.
— Просто… это так неожиданно.
Действительно, странный сегодня день, какой-то волшебный что ли. Мой внезапно изменившийся характер и метание туфельки, потом первый в жизни поцелуй и вот теперь сестра говорит. что влюблена. Такое впечатление, что по нашему городу пролетал косяк Амуров, стреляя без разбора… Глупое воображение нарисовало картину летящих в небе толстеньких кудрявых малышей с луками, от которой захотелось хихикать. Но это все чушь, если Зоя влюблена, то я-то нисколечко! Даже наоборот…
— Ты очень странно ведешь себя, детка, — отвлекает меня от грез Зоя. — Я признаюсь, что влюбилась, а ты выглядишь так… словно я рассказала, что меня с работы уволили. Карина сказала, что ты ходила сегодня в модельное агентство. как прошло? Ничего плохого, я надеюсь?
— Отлично! Мне заплатят! — отвечаю радостно.
— Я не об этом спрашивала, милая, — улыбается сестра. — Может ты кого встретила… Правда, ты словно изменилась…
— И что же во мне поменялось? Я вроде макияж смыла…
— Да не про это я, дорогая! Ты словно светишься изнутри!
— Не знаю про что ты… Но на съемках мне понравилось, интересно было…
Говорю, как можно равнодушнее и чувствую себя заправской врушкой. Почему я не могу рассказать сестре про Марса? Про наше дикое знакомство, про поцелуй…
Глупо отрицать, он перевернул во мне все с ног на голову. Захлестнувшее меня чувство, когда наши губы соприкоснулись. было ярким, и обжигающим.
Безрассудным… сметающим на своем пути здравый смысл, осторожность и сдержанность. Страшно анализировать, стоит только попытаться — меня захлестывает волна желания… снова испытать это безумие.
Как может понравиться поцелуй того, кто тебе не только неприятен, но и бесит, отталкивает. Марс явно не из обаятельных людей, не из воспитанных, вежливых.
Именно о таком мужчине я иногда позволяю себе мечтать. Нежном. понимающем.
Марс — полная противоположность. Ужасный, грубый, помыкающий, оскорбляющий, умеющий лишь отдавать приказы даже там, где они абсолютно неуместны. Так почему я не могу выбросить его из головы, почему возвращаюсь мысленно вновь и вновь в проклятому поцелую, хотя хочется поскорее забыть об этом, загнать этот эпизод в самый дальний угол памяти?
Мне ужасно стыдно, прямо чувствую, как щеки заливает краска. Взахлеб рассказываю сестре про Артема, Катю, даже про Ларису и ее хамство. Но ни словечко про Марса.
— Так кто тебя подвез? — спрашивает Зоя. — Артем? Он произвел неизгладимое впечатление на Карину. Она ворчит, что тебе такой не по зубам и прямо приказала мне вызнать у тебя побольше. Говорит он скорее ей в кавалеры годится. Так сколько лет Артему?
— Это не он подвозил меня, — признаюсь смущенно. — Ты знаешь, я ужасно устала, давай спать? Мне завтра пораньше туда приехать надо… И мне уже завтра заплатят, правда классно?
Глава 6
Мне удалось уйти от разговора о Марсе, но Зоя явно что-то заподозрила. Но не стала настаивать, а потом я завалила ее вопросами о счастливчике, которому отдала сердце сестра. И она растаяла. Начала взахлеб рассказывать, его зовут Павел, он охранник на том же хлебозаводе. Сначала были лишь взгляды, но такие красноречивые что оказывается моя сестра лишилась сна и покоя. А потом Паша решился заговорить…
Все звучало невероятно романтично, я лишь удивлялась, как могла не замечать ничего, происходившего с Зоей. Но, похоже все это пришлось на сессию, которая далась мне непросто. Поглощенная учебой я не замечала ничего вокруг.
И все равно грустно, ведь это мой самый близкий человечек. Не представляю, что было бы со мной не будь рядом Зои, когда ушла тетя Маша. После нее думала уже никто никогда не будет любить меня. До сих пор вспоминаю с трепетом, какой невероятно доброй, по-особенному пахнущей, чаще всего свежей выпечкой, ванилью, корицей, была моя первая приемная мама. Хотя я называла ее тетей, но при этом знала, что роднее на этом свете у меня никого нет.
Как могут быть сестры настолько разными? Карина была полной противоположностью. Всегда ругала сестру за излишнюю мягкость, за то, что никогда не наказывала нас с Зоей, даже когда мы капризничали. Карина была против того, чтобы сестра удочерила нас, ей это категорически не нравилось.
Абсолютно разные личности, как внешне так и внутренне.
Дарина Григорьевна, соседка тети Маши, несколько лет назад рассказала мне о ней. В молодости Мария пережила очень сильную влюбленность, все закончилось трагически, мужчина погиб… От горя несчастная женщина потеряла ребенка, но пережив все это она осталась верна до конца своих дней тому сильному чувству.
Жила одинокой в доме, оставшимся от родителей. Чтобы скрасить одиночество она удочерила Зою, ну а когда я ей буквально на руки свалилась, тоже решила. что это судьба.
Родители Карины и Марии ушли из жизни рано, но оставили своим дочерям два дома. Но свое жилище Карина продала, влюбившись по уши в афериста, эта женщина всегда была очень влюбчивой и очень часто это заканчивалось плохо — разбитыми иллюзиями, обманутыми надеждами и все это заливалось алкоголем.
Только дом тети Маши и ее завещание, помешали нам с Зоей вернуться в детский дом. Карина бы ни за что не взяла нас, но в завещании сестры, ее дом шел только вместе с нами. Мы в то время конечно понятия не имели о завещании, были раздавлены горем, когда тетя Маша так неожиданно покинула нас. Ушла утром в поликлинику и не вернулась, сердечный приступ, не смогли спасти. Мы не думали в тот момент о себе, просто умирали от горя и боли потери, и когда Карина сказала, что дом теперь ее и она будет заботиться о нас, удивились, она же терпеть нас не могла… Но потом решили, что жестоко ошибались в Карине, а она вот такой хорошей и благородной на деле оказалась. Мучились чувством вины… Две глупышки, одной восемь, другой двенадцать…
По местам все было расставлено довольно быстро. Карина обладала тяжелым характером и ненавидела любую работу. По дому, или официальную — все это было не про нее. Она имела какие-то проценты от вклада, что когда-то сделал отец. Ну и за нас государство платило.
Но нахлебники — любимое слово этой женщины. Мы слышали его ежедневно. А еще лентяйки, неумехи, грязнули. Хотя наши обязанности увеличивались с каждым днем. Мы готовили, убирались, стирали.
Зоя конечно старалась большую часть работы взвалить на себя…
Моя благородная старшая
