– Не глаза же, – улыбнулась я, – Эх, придётся снова наведаться в «Красно-чёрное» за добавкой секс-гормонов, там меня и Максимка ждёт…
Притворно зевнула. Но Воропаев моих слов не оценил, потому что вспомнил, как стриптизёр тёрся об меня и заигрывал. Я тоже воспроизвела этот момент и жар полился по телу.
Макс же последовал просьбе и я жадностью смотрела, как мужчина стягивает с себя штаны. А когда он остался в боксёрах с явно выраженной эрекцией, мне можно было прописывать новопасит для успокоения.
– В душ.
– Чего? – переспросила я, – Не хочу. Я тебя хочу. Сейчас.
– А я желаю нас помыть, залепить тебе ногу пластырем, помазать твои ожоги, – Макс снял трусы и подошёл ко мне.
– Как ты думаешь, – загадочно начала я, – Каждая женщина даёт членам прозвища?
Макс хохотнул.
– Скажем, это потворствует фантазиям, раскрепощает партнёров и это нормально. Не пошло, а интимно. Только для двоих. Хотя сегодня ты немного разоткровенничалась, – последнюю фразу Макс произнёс с раздражением, – Я и так, Вадима недолюбливаю.
– Я заметила. А ты придумываешь названия вагинам? – неожиданно спросила я.
Мужчина закатил глаза.
– Давай я тебе в ванне расскажу и покажу, что и как называю.
– У тебя что, для ВСЕХ одинаковые фишки? Фу-фу-фу, – зажала нос рукой.
Меня подняли на руки, обозвали дурёхой, понесли мыться и трезветь. Хотя Макс пообещал налить ещё вина, если перестану болтать глупости. Зная себя, горячительного мне больше сегодня не светит.
В ванной комнате меня раздевали медленно, аккуратно. Сняв бюстгальтер, Макс «взвесил» груди и что-то пробормотал себе под нос. Меня поставили в ванну и приказали держаться, потому что с больной ногой двигаться вообще было то ещё удовольствие, а навернуться на скользкой поверхности не хотелось. Немного смущало, что меня будут мыть, как маленькую. То есть Воропаев не залез ко мне, но взял душ и настроил воду.
Намылил губку с гелем и направил душ на меня. Вода оказалась тёплой, приятной.
– Расставь ноги, – охрипшим голосом попросил Макс.
Я посмотрела на его «возбуждение» и поняла, то мужчина сам балдеет от процесса. Его это заводит и сильно. А мне была приятна такая реакция.
Губка оказалась у меня между ног…
– Мне кажется, лучше начать со спинки, – прикусив губу посоветовала я.
– Закрой…
– Если я это сделаю, то упаду.
Меня тихо, размеренно стали массировать там. Через минуту помыли в интимном месте, возбудив до предела. Далее быстро ополоснули, наспех помыв и спинку, и грудь и животик. Я немного обалдела от такой быстрой реакции. Затем меня посадили на стиральную машину. Мокрую и заведённую.
– Сиди и смотри, – выдавил мужчина, забираясь в ванну.
Душ он поставил на стойку и вода лилась прямиком Максу на голову, стекаясь по телу, касаясь…
Мужчина долго не ждал, он выдавил гель и обхватил член рукой, чем вызвал у меня сдавленный стон.
Движение вверх- вниз… Открывая и закрывая головку… Сглотнула, чувствуя, как кожа покрывается мурашками далеко не от прохладного воздуха.
Воропаев улыбнулся и выключил кран. Перешагнул через ванну и облизнулся. Он сейчас был похож на кота, который завидел мышку.
– Я видел, что тебе понравилось смотреть.
Промолчала.
– Значит, понравится и это, – он прочистил горло, – Смотри не открывай взгляд. Хочу видеть твоё наслаждение.
Макс раздвинул мои бёдра и опустился на колени. У меня, если честно, затряслись поджилки от предвкушения.
Приблизил лицо и поцеловал внутреннюю часть бедра, посылая мне лишь тонкую крупицу желаемого удовольствия.
Его язык коснулся губ и прошёлся вдоль них прямо к клитору. Закружил, защёлкал по нему… Хотелось закрыть глаза, и каждый раз, когда пыталась, меня ощутимо кусали. И эта пытка была настолько крышесносной, что я не могла сдерживать стоны. Казалось, ещё чуть-чуть я и взорвусь.
Хриплый смех, мокрый язык… Скольжение внутрь… Стон мужчины… Пальцы на клиторе… Потянулась к голове Макса и слегка надавила, прерывисто дыша. Кончики пальцев онемели, а перед глазами стали мерцать звёзды. Казалось, что вот-вот… Ещё совсем чуть-чуть и я улечу в космос. Руки мои убрали и язык резко сменился кое-чем твёрдым, мокрым и желанным.
Мягко скользнул в меня, растягивая, подчиняя, заполняя… Единое целое. Два начала нового мира. Рукой обхватила шею мужчины и потянула себе. Необходимо чувствовать его губы, необходимо чувствовать его. Целиком. Полностью.
Секунда и я кричу, выгибаясь. Глаза закрываю, паря в экстазе, ощущая, как Макс наращивает темп и сильно кончает. В меня. Снова. Но я отчего-то рада… Потому что готова поверить, потому что готова дать нам шанс.
Про ожоги и ногу мы забыли начисто, но вспомнили потом, когда у меня начала кровоточить ранка.
Уже лёжа в постели после мыльно-рыльных процедур, я вдохнула в грудь побольше воздуха и выпалила:
– Моя фамилия Васнецова, я богата и меня хотят убить.
И в завершении я накинула на голову одеяло и зажмурилась. К чему приготовилась, не знаю… Но было немного стра-а-а-а-ашно.
– Снеж, вылезай, – попросили меня участливо, – И расскажи по-нормальному. Там, где «А» должны быть и другие буквы, а не корявые слоги.
Высунула голову.
Меня поманили к себе и и я устроилась на плече мужчины, пальцами рисуя узоры на его животе.
– Когда мама была жива, казалось всё пропитано счастьем. У меня было всё: любящие родители, игрушки… Отец тогда только раскручивал свой бизнес, было много пустых вложений, разочарований, но с нами он будто бы отбрасывал все свои проблемы и улыбался. Так, как после смерти жены больше не смел. Я тяжело переносила потерю, но боль сменилась глухой тоской, блёклыми воспоминаниями и запахом свежести. Вскоре отец женился. Сначала она мне показалась очень даже милой. Красивая, статная, породистая… Она умела и умеет играть на людях. Но папу она любила. И сильно. Но вот меня нет. Совсем. Поначалу, ревновала отца ко мне. После похорон он часто был со мной. Сказки рассказывал, истории разные. И Регина от этого бесилась жутко, но вида не подавала. На людях она была «мамочкой» и при родителе тоже играла роль, но вот наедине слетали все маски. Одним словом, злая мачеха. Хотя в детстве я её звала «Злая Королева», – горько улыбнулась, – Как из сказки про Белоснежку. Я её и правда, не люблю. Сравнения, и всё такое, – чувствовала, как Макс напрягся и продолжила, – Регина медленно, но верно подводила папу к идее об интернате. Конечно, называется он пансионом для девочек, и находится в Швейцарии…. Но суть от этого не меняется. Меня кинули в омут незнакомых людей, языка, правил с головой. Помню, как в первое время рыдала в подушку, желая, чтобы меня забрали оттуда. Там были строгие воспитатели, которые прививали
